Он заполнял ведомости на выплату жалованья, отмечал наказания, хранил списки часовых и складские накладные.

С этой работой, по его заявлению, вполне мог справиться и шестилетний ребенок, но Бёрд был рад ей заняться, потому что она включала в себя и жалованье майора, выплачиваемое с банковского счета его зятя.

Большинство офицеров не получали оплаты, поскольку были состоятельными людьми, но солдатам платили одиннадцать долларов в месяц новенькими банкнотами, отпечатанными в окружном банке Фалконера, с изображением городского здания суда с одной стороны и портретом Джорджа Вашингтона и тюком хлопка с другой.

Надпись поверх тюка хлопка гласила: «Права штатов и свобода Юга. Банк обязуется выплатить один доллар по требованию». Банкноты были не очень качественно отпечатаны, и Бёрд подозревал, что их можно было легко подделать, и потому позаботился о том, чтобы его собственное жалование в тридцать восемь долларов в месяц выплачивалось в добрых старых серебряных монетах.

В вечер своей свадьбы, когда школу подмели, накачали воду для следующего утра и сложили дрова около новенького, но уже почерневшего очага, Бёрд наконец-то смог закрыть дверь, пройти мимо сложенных в кипы книг в коридоре и робко улыбнулся своей жене.

На кухонном столе осталась бутылка вина со свадебного торжества.

— Думаю, нам стоит это выпить! — Бёрд потер руки в радостном предвкушении. По правде говоря, он ощущал невероятную робость, настолько, что намеренно откладывал то, чем предстоит заняться вечером.

— Я думаю, возможно, мы могли бы поесть оставшееся со свадьбы? — предложила столь же робкая Присцилла.

— Великолепная идея! Великолепная! — Таддеус Бёрд поискал штопор. Ему нечасто доводилось пить вино в собственном доме, вообще-то, он с трудом мог припомнить, когда в последний раз наслаждался подобной роскошью, но был уверен, что где-то есть штопор.

— И еще я думаю, что могла бы прибраться на полках, — Присцилла наблюдала за яростными попытками мужа найти штопор в груде сковородок без ручек, дырявых кастрюль и тарелок с отколотыми краями, которые Бёрд унаследовал от прежнего учителя. — Если ты не возражаешь, — добавила она.

— Ты можешь заняться, чем пожелаешь! Это твой дом, моя дорогая.

Присцилла уже попыталась немного оживить неопрятную кухню. Она поставила свой свадебный букет из цветов церциса в вазу и приколола полоски материи по обе стороны окна вместо занавесок, но эти действия не слишком смягчили мрачную темноту покрытого пятнами сажи помещения с низко нависающими балками, где находилась плита, стол, открытый очаг с железной подставкой для выпекания хлеба, два кресла и два старых буфета, заставленные выщербленными тарелками, кружками, мисками, кувшинами, неизбежными книгами и сломанными музыкальными инструментами, которые собирал Таддеус Бёрд.

Кухня, как и весь маленький дом, освещалась свечами, и Присцилла, которая всегда помнила о стоимости хороших восковых свечей, при наступлении темноты зажгла лишь две. По-прежнему шел сильный дождь.

Штопор наконец-то был найден и вино открыто, но Бёрд немедленно объявил, что недоволен стаканами.

— Где-то есть пара достойных бокалов. Тех, что на ножке. Какими пользуются в Ричмонде.

Присцилла никогда не бывала в Ричмонде и готова была уже выразить сомнение в том, что бокалы из Ричмонда сделают вино вкуснее, но до того, как она открыла рот, чтобы произнести эти слова, в дверь постучали.

— О нет! Этого только не хватало! Я совершенно ясно объяснил, чтобы меня сегодня не беспокоили! — Бёрд неловко выбрался из недр буфета, где искал бокалы.

— Дейвис не может найти список рекрутов. Или потерял книги по выплатам! Или не может умножить двадцать центов на восемь! Мне не стоит обращать на это внимания.