Через пару секунд Акорну ожидало настоящее потрясение: она получила прямой телепатический ответ на стандартном галактическом языке, но с примесью типично кошачьего высокомерия.

(Можно подумать, я об этом не знаю! А иначе зачем бы я затащил вас сюда? И, может быть, вы наконец закончите жрать и приметесь за дело? Моим собратьям, священным котам, угрожает смертельная опасность. Я услышал их жалобное мяуканье еще на Вилиньяре. Сейчас я пытаюсь успокоить их, говоря о том, что вы приехали помочь им, так что, пожалуйста, Акорна, ты и все остальные, — не выставляйте меня в неприглядном свете).

Акорна не стала спрашивать кота, почему, имея такую возможность, он впервые вступил с ней в мысленный контакт только теперь. Они с ним бывали в переделках и похуже, но раньше ничего подобного не происходило. Впрочем, РК, как и все остальные коты, делал только то, что хотел сам, и тогда, когда считал нужным. Возможно, внезапная «разговорчивость» кота объяснялась тем, что он оказался на планете, которая являлась родиной для него или, по крайней мере, для его предков. А может, он решил поупражняться в телепатии лишь потому, что ему этого захотелось. Не исключалась и возможность того, что РК впервые столкнулся с чем-то крайне важным, что, по его мнению, заслуживало обсуждения. Умение читать чужие мысли не является таким уж большим подспорьем в понимании другого живого существа — хоть кота, хоть человека. А коты (уж РК — точно) умеют таить свои мысли и намерения.

(Если это действительно ты привел нас сюда, РК, значит, и про опасности, которые подстерегают нас здесь, ты должен знать лучше нашего. Приложи все усилия к тому, чтобы тебя никто не заметил. И, пожалуйста, не вздумай и близко подходить к своим больным собратьям, а то непременно подхватишь заразу. Ты ведь знаешь, как мы все тебя любим!)

(Знаю, знаю. Потому и не боюсь. Ведь, если я заболею, ты меня вылечишь, правда? А теперь снова прошу вас: хватит лопать! Принимайтесь за дело!)

— Посланник, мне кажется, вы хотите спросить о чем-то мульзара Эду? — прервал их молчаливую беседу Макостат вежливым, но очень настойчивым тоном. Видимо, он что-то говорил ей, но Акорна не слышала его, поскольку была занята разговором с котом.

— О да, да, действительно. Но, боюсь, ваш рассказ об эпидемии отвлек меня, — торопливо проговорила Акорна, посмотрев в глаза Кандо. — Мне почему-то всегда казалось, что макахомианские храмовые коты бессмертны.

На самом деле это было не так, но Акорна подумала, что столь наивная реплика поможет ей получить дополнительную информацию.

Эду Кандо засмеялся и, улыбаясь, посмотрел на Надари:

— Неужели подобную нелепицу вы услышали из уст моей драгоценной кузины?

— О нет, просто так говорится в некоторых старинных легендах, вот я и подумала: может, это действительно правда?

— Получая идеальный уход, самое лучшее питание и вообще все, что ни пожелают, они и впрямь живут дольше, чем большинство двуногих, тем более что наш… гм… скажем, образ жизни здесь, на Макахомии, не всегда способствует долголетию. Самым старым макахомианским храмовым котам было по 75–80 лет.

— Так мало! — прошептала Акорна.

— Мало? — удивленно переспросил Эду Кандо.

Мью-Шер смотрела в свою тарелку, без всякого аппетита ковыряясь в еде вилкой. Бьюлайбаб также изображал повышенный интерес к содержанию своей тарелки и, казалось, не замечал ничего вокруг себя.

— Линьяри живут довольно долго и доживают до весьма преклонного возраста, сэр, — заговорила Акорна. Она видела, что, несмотря на их родство, Надари не питает особо нежных чувств по отношению к Эду, и не сомневалась, что у той имеются для этого веские причины.