— Пойдем, — сказал Сгэйль и махнул рукой своим сотоварищам. — Маджай-хи может ходить, где ему вздумается, а всем остальным лучше не выходить за пределы нашего круга. При виде вас наши сородичи могут повести себя… неуравновешенно.

Энниш пошла впереди, Сгэйль и Оша встали справа и слева, а Уркар, шедший позади Винн, замыкал шествие.

Идти пришлось недолго. Лисил заметил, что подлесок, по которому они пробирались, странно переменился. Кустарник здесь вымахал выше его головы. Кедры и дубы встречались теперь чаще, чем другие деревья, и стволы у них были куда толще, чем Лисилу доводилось видеть прежде.

Плющ причудливо оплетал их нижние ветви, которые были совсем близко, — только руку поднять. Стволы деревьев были странно, противоестественно вздуты, хотя Лисил не заметил ни малейших признаков болезни. Зеленые кроны, смыкавшиеся над головой, росли густо и пышно. Между деревьями подлесок уступал место прогалинам, поросшим желтовато-зеленым мхом. Кто-то вышел на такую прогалину и двинулся прочь, точь-в-точь лесной дух вынырнул из раздутого ствола сосны.

Подойдя ближе, Лисил увидел, что с нижних ветвей дерева завесой ниспадает плющ. Его зеленые плети окаймляли вход в широкое отверстие в стволе дерева, между ребристыми, выпирающими из земли корнями.

— Это жилища? — спросила Винн, но никто ей не ответил.

Оша нервно вертел головой. Сгэйль был напряжен и насторожен, как в ту ночь, когда они встретились в лесу. Их поведение встревожило Лисила не на шутку.

Они шли мимо других жилых деревьев с просторными входами, окаймленными разнообразной зеленью. Из-под цветущих примул, окаймлявших темный провал в стволе дуба, выглянул рослый эльф. Лисил сумел разглядеть только, что ему пришлось наклониться, чтобы высунуть голову наружу. На просторной поляне была поставлена печь — большой глиняный купол с отверстием наверху, из которого тянулся дым. Несколько женщин и двое мужчин, стоявшие возле печи, прервали разговоры, начали подталкивать друг друга и один за другим повернулись, уставясь на пришельцев.

Одна женщина, как показалось Лисилу, вышла прямо из дерева. Полуэльфу показался необычным цвет ее волос. На поросшей мхом полянке она стояла чуть поодаль от остальных, и солнечный свет, пробившийся сквозь лесной полог, озарял ее с головы до ног. Лицо у нее было куда смуглее, чем у Лисила, уголки огромных глаз и небольшого аккуратного рта окаймляли едва заметные морщинки. Женщина была высокая, гибкая — такой в памяти Лисила сохранилась Нейна, — с волосами цвета ивовой коры. Серые пряди отличали ее от большинства беловолосых соплеменников. Так непривычно было видеть эльфа преклонного возраста…

Узкое лицо эльфийки завершалось острым подбородком, который сейчас почти упирался в изящную, хотя и морщинистую шею, потому что женщина склонила голову, роясь в содержимом своей корзинки. Вновь прибывших она еще не заметила — чего нельзя сказать о других жителях селения.

Они появлялись во входных проемах своих древесных домов, выходили из-за завес плюща, огибали арки из дикого винограда и куманики, размечавшие общинную территорию. Мальчик-подросток в одних штанах до коленей, смуглый и хорошо сложенный, устроился в ветвях дуба, прямо над головой у пришельцев.

Эльфы смотрели на прибывших собратьев с безмятежной благожелательностью, покуда не замечали, что анмаглахки сопровождают чужаков. Тогда они застывали на месте, и страх на их лицах смешивался с иным, более опасным выражением. Все они глазели на Магьер и Винн, а некоторые даже с сомнением поглядывали на Лисила.

Здесь, в отличие от людских земель, никто не принял бы его за эльфа. Он был заметно ниже ростом, и янтарные глаза его были не такие большие, как у эльфов, а острый подбородок, хотя и лишенный растительности, был все же чересчур широк.