Вспоминает вице-адмирал А.И. Корниенко: «После этого во время ужина (Корниенко ошибся во времени, команду собрали около 23 часов. — В.Ш.) был собран личный состав. Саблин заявил матросам и старшинам: “Мы пойдем сегодня в Кронштадт для того, чтобы выступить по Центральному телевидению и довести до советского народа, как мы живем”. Надо сказать, что Саблин перед каждым отпускником ставил конкретные задачи: изучить, как живут его земляки, родители. Моряки, приезжавшие из отпусков, докладывали замполиту, что в магазинах ничего нет, а дают продукты только по знакомству, и в первую очередь начальникам и руководителям, что в институты, университеты можно поступить только по блату или за большие деньги.

— Вот я учился в училище вместе с сыном адмирала Гришанова, часто бывал дома у его родителей, — рассуждал перед строем Саблин, — у них есть все. Как сыр в масле катаются. Сын Гришанова уже большой начальник, а я — замполит, хоть учились мы одинаково. Но он сын адмирала.

Затем он переходил персонально к каждому стоящему в строю матросу и рассказывал о жизни в его селе или городе и спрашивал: “Правильно я говорю?” или “Согласен ты со мной?” В ответ слышалось “да” или “согласен”».

Что ж, надо признать, что психологию личности, как и психологию воинского коллектива в академии, Саблин учил не зря, доказав это на практике.

Впрочем, никакой единодушной поддержки Саблина среди матросов не было и в помине. Молодые матросы, ничего толком не понимая, смотрели, как поведут себя более старшие по призыву и прежде всего «годки». А сами «годки», только что вернувшиеся из увольнения, были не слишком трезвы, а потому вообще с трудом оценивали реальность.

Из показаний «годка» Аверина на суде: «7 ноября 1975 года я был в увольнении и возвратился на корабль в нетрезвом состоянии, поэтому не смог сразу ничего понять... Уже на юте, когда выступал Саблин, я понял, что надо бороться с пьяницами и карьеристами... Я не пошел... освобождать командира, потому что боялся... Сейчас, если бы предложили принять участие в подобных событиях, я бы тому перегрыз горло...»

Из воспоминаний главного корабельного старшины А. Миронова: «Затем прозвучал сигнал “Большой сбор”, и весь личный состав построился на артиллерийской палубе в корме корабля. Саблин выступил перед всей командой корабля, огласив свои обличения. Он говорил о коррупции в верхах, о том, что власти транжирят национальные богатства России, разоряют страну и народ, о необходимости смены руководства. Далее он выдвинул свой план действий: корабль отправляется в Кронштадт, становится на рейде, и уже там предъявляется Советскому правительству нота протеста. Однако он добавил, что никого насильно идти за собой не заставляет. Те, у кого окончился срок службы, и те, кто. по его словам, “наложил в штаны”, могут отправляться домой. Последнее заявление было услышано и вызвало эйфорию у личного состава: “Мы свободны и можем раньше уйти со службы?”»

Воспоминания А. Миронова представляют выступление Саблина перед матросами несколько в ином свете, чем доказывал бывший замполит на допросах. Саблин, как мы знаем, утверждал, что обещал отпустить в Кронштадте по домам только «годков». Миронов же пишет о том, что он решил избавиться от всех ненадежных (тех, «кто наложил в штаны»). В данном случае я больше верю Миронову, т.к. для матросов сказанное Саблиным было очень важно (можно представить, что потом об этом они только и говорили!), а потому перепутать столь важную информацию Миронов вряд ли мог.

Из воспоминаний главного корабельного старшины А. Миронова: «Себя Саблин объявил сыном рабочего, чтобы обеспечить себе популярность среди подчиненных... На вопрос: “Где командир?” — замполит ответил: “В каюте читает книги.