|
Все мои выступления перед офицерами и мичманами, перед радистами, перед матросами и старшинами, транслировавшиеся по корабельной радиосвязи, а также написанные мною и находящиеся в папке синего цвета, имели антисоветскую направленность, содержали клеветнические высказывания в адрес ЦК и Советского правительства и призывы к изменению существующего порядка управления страной, замена КПСС другой партией, нынешнего правительства другим, правительством мирным или, при определенных обстоятельствах, как например сопротивление властей с помощью войск, милицией и т.д., — немирным, вооруженным путем. В своих выступлениях я приводил тенденциозно подобранные примеры недостатков в жизни нашей страны, на флоте, на “Сторожевом”. Эмоциональное изложение этих недостатков вызвало возбуждение слушателей и способствовало тому, что офицеры, мичманы и срочнослужащие согласились с моей программой и планом захвата корабля для политического выступления.
В своих речах и записях я высказывал и беспочвенные идеи преобразования нашего общества, называл все это “теорией коммунистической революции”. Сейчас я понимаю, что нанес вред Советскому государству не только тем, что захватил боевой корабль, но и тем, что вовлек в свое преступление многих молодых людей. Я хотел бы сказать, кроме этого, что выступая перед экипажем “Сторожевого” искренно, с душой, я не сознавал в полной мере того, что мои действия антисоветские, что речи клеветнические. Подготовив выступление, много раз переписывая, я свыкся с ним и считал, что оно является правильным, поэтому не подверг положения этого выступления критическому анализу». На допросе 1 марта Саблин говорит уже так: «Я сожалею, что столкнувшись с недостатками на флоте, возвел их до недостатков в масштабе страны, избрал крайне неверный путь критики внутренней деятельности КПСС, борьбы с недостатками, захватил корабль для выступлений».
Одной из придуманных страшилок о Саблине является «сенсационное сообщение» о том, что Саблина избивали в тюрьме. Из повести О.П. Бар-Бирюкова: «Незадолго до этого Саблину разрешили первое и последнее пятиминутное свидание с женой и малолетним сыном. Они едва узнали его, похудевшего, с выбитыми передними зубами, с потускневшими, ввалившимися, но по-прежнему голубыми тазами. Измученного, но не сломленного. Надеявшегося на торжество справедливости. Старавшегося подбодрить их. Даже проститься с родными ему как следует не дали: короткое, по сути дела, предсмертное, свидание закончилось без объятий, с прощальными поцелуями через широкий тюремный стол, под которым Саблин прятал руки в наручниках. Выбитые зубы и поврежденные пальцы руки (почерк в письмах из Лефортова странно изменился — видимо, писать правой рукой стало трудно) убедительно свидетельствуют о тех мерах воздействия, которые применялись к Саблину в ходе следствия... Зная, что судьба его предрешена, следователи не церемонились, стараясь во что бы то ни стало выбить из него фамилии сообщников, особенно с других кораблей, которые так и остались неизвестными. Но версия о “бунтовщике-одиночке” оказалась удобной для КГБ. Беспрецедентное в таких случаях разрешение на свидание (прощание!) с женой и сыном, сделанное, видимо, по указанию “сверху” с целью “очистки совести”, явилось для тюремщиков полной неожиданностью, но его пришлось выполнить... В последних письмах Саблина родным было несколько его рисунков, изображавших Дон Кихота, сражающегося с ветряными мельницами... На одном из них — слова Рыцаря печального образа: “Намерения мои направлены всегда к хорошей цели: именно — делать всем добро и никому не делать зла!..”» Почему Бар-Бирюков считает, что Саблина избивали? В тюрьме при отсутствии витаминов зубы выпадают и сами, то, что Саблин похудел и глаза его ввалились, говорит прежде всего о его душевных муках и переживаниях за свою судьбу, не более того. |
