Почти сразу после окончания государственных испытаний «Сторожевой» начали готовить к боевой службе.

Сразу же началась перетасовка офицерского состава. Прежде всего был убран склонный к пьянству командир БЧ-5 капитан-лейтенант А. Гриб и на его должность назначен хорошо зарекомендовавший себя командир турбомоторной группы с БПК «Бодрый» старший лейтенант А. Иванов. Менее чем за год на корабле сменилось три старпома (Сазонов, Гаврилов), и только перед самой боевой службой наконец прибыл толковый старший помощник командира— капитан-лейтенант Н. Новожилов. Сменился командир БЧ-3, новым минером стал старший лейтенант Сайтов, командиром БЧ-4 выпускник ВВМУ лейтенант Левиков. Секретарем парторганизации корабля был выбран командир электротехнической группы старший лейтенант В. Фирсов. К моменту окончания подготовки к первой боевой службе на борту из старых офицеров первого состава остались лишь командир БЧ-1 лейтенант Д. Смирнов, командир БЧ-2 В. Виноградов и начальник РТС капитан-лейтенант Прошутинский.

Именно в этот момент на корабль попали и такие мутные личности, как уголовник Шейн, и другие. Чехарда с перемещениями офицеров и пополнение команды не самыми дисциплинированными матросами сразу же сказалась на состоянии дисциплины на корабле. Чтобы не выносить сор из избы, Потульный и Саблин вовсю занимались теперь сокрытием происходящего на корабле, замалчивая множившиеся грубые проступки и наличие напряженной обстановки на корабле. При этом, как оказалось впоследствии, каждый из них преследовал свои цели. Если командир, скрывая нарушения дисциплины, ратовал за поддержание реноме передового корабля, то замполит имел куда более далеко идущие замыслы.

Вскоре во время одного из выходов в море едва не произошло весьма странное ЧП. Вспоминает ветеран Балтийского флота В. Дугинец: «После отработки задач по совместному маневрированию в море “Сторожевой” ночью возвращался к своему причалу. Ветер свирепствовал своими осенними порывами, и вода в канале била в правый борт. Вдруг в самом узком месте прохода молов одновременно произошла остановка всех 4-х работающих турбин. И маршевые, и форсажные турбины заглохли в самом неудобном для маневрирования месте канала. Корабль погрузился в тишину, и только свист ветра и шум волнения завладели помертвевшим корпусом и стали сносить его на мол. Потульный приказал отдать оба якоря, и корабль, рискуя навалиться на ограждение канала, про-штормовал в канале до рассвета. А в это время механики, взбудораженные небывалой неприятностью, искали неисправность. Фирсов и Гиндин вместе с Ивановым на животах проползли все межтурбинные щели и обследовали все кабели подводки питания к турбинам. Нет никаких неисправностей — все топливные и электрические параметры в норме, и по какой причине произошла потеря хода, выяснить так и не удалось. По всем механическим понятиям такая остановка турбин и всех 4-х в один момент практически невозможна. Если... если только на мгновение не обесточить все средства движения. А на рассвете турбины запустились, все и без каких-либо затруднений и проволочем, словно и не было никаких несанкционированных остановок несколько часов назад».

Что же случилось одновременно сразу с четырьмя турбинами и почему они спустя несколько часов вдруг так же одновременно оказались в строю, так и осталось загадкой. Эта история с турбинами впоследствии будет еще иметь свое продолжение.

Летом 1974 года «Сторожевой» принял участие во флотских учениях по высадке десанта на мысе Таран в качестве флагманского корабля министра обороны.

Из воспоминаний бывшего начальника медицинской службы БПК «Сторожевой» Олега Садкова: «Министр обороны СССР A.A. Гречко и старшие офицеры Генерального штаба на борту “Сторожевого” выходили на полигон для наблюдения высадки десанта.