Пакет перекочевал мне на колени. Я торопливо достала сверток с бутербродами и развернула. К моему великому восторгу, это оказались не бутерброды, а настоящие домашние пирожки! Еще теплые! Я схватила один и откусила сразу половину. Пирожок с капустой был невероятно вкусным. Тесто нежное, упругое, у меня такое никогда не выходит…

– Вкуснотища! – пробормотала я с набитым ртом. Спохватилась, протянула пакет следователю, великодушно предложила: – Угощайтесь!

Тот отмахнулся:

– Ешьте, ешьте! Это для вас.

Я не стала продолжать прения и торопливо запихала за щеку второй пирожок. Этот оказался с картошкой и тоже был невероятно вкусным.

Пятнадцать минут в машине царила тишина. Я как хомяк набивала щеки сдобой и запивала ее чаем. Наконец закрутила крышку термоса, убрала его в пакет, а тот переложила обратно, на заднее сиденье.

– Уф! – выдохнула я от полноты души. – До чего хорошо! Это ваша жена так здорово готовит?

– Жена, – признался Олег Витальевич.

– Передайте ей огромное спасибо.

Мы помолчали. Теплая сытость волной поднялась к моей голове, я почувствовала, что начинаю тупеть. Надо же, как здорово! Я думала, что дальше тупеть мне некуда! Оказывается, есть скрытый потенциал!

– Вы в состоянии рассказать, что произошло? – осведомился Олег Витальевич.

И я начала с Сашиного звонка. Рассказала о нашем разговоре, как сорвалась с места и рванула к Анне Михайловне, не успев толком ни о чем подумать. Рассказала, как и где нашла бумаги. И о том, как на меня напал незнакомец, тоже рассказала. Следователь выслушал меня молча. Я подождала минуту и попросила дрожащим голосом:

– Умоляю, не сердитесь! Я понимаю, что не должна была ехать одна в такое время…

– А если бы вас убили? – резко оборвал он меня.

– Вы бы за меня отомстили! – не удержалась я. – Честное слово, надоело слушать бесконечные нотации. Не маленькая, сама все понимаю. Ну прокололась, прокололась, казните меня!

Олег Витальевич тихо буркнул что-то себе под нос. Я не расслышала, но переспрашивать не стала. По дороге в город мы хранили молчание. Олег Витальевич сердился и не хотел со мной разговаривать, а я дремала. Мы доехали до моего дома. Олег Витальевич остановил машину, тронул меня за плечо:

– Лиза! Просыпайтесь! Приехали.

– Я не сплю, – ответила я, выходя из сладкого состояния полудремы, потрясла головой, разгоняя остатки сна, и выглянула в окно. Темно. Пусто. Страшно. Я повернулась к Олегу Витальевичу: – А оружие у вас есть?

– Нет, – ответил следователь, вытаскивая ключ зажигания из гнезда.

– Почему?

– Потому, что оружие следователю выдают только в экстренных случаях.

– А разве сейчас не такой случай? – удивилась я.

Олег Витальевич вздохнул. Вышел из машины, открыл мою дверцу, взял меня за локоток и помог выбраться наружу.

– Держитесь за меня, – сказал он.

– Не волнуйтесь, – пообещала я. – Не отцепите даже клещами!

До подъезда было всего десять шагов, но каких шагов! Каждый из них мог стать для меня последним. А о том, что может нас ожидать за дверями подъезда, не хотелось даже думать! Я вцепилась дрожащими пальцами в рукав следователя, и мы двинулись вперед. Каждый шаг отдавался в голове предсмертным эхом, но темнота молчала и не предприняла никаких враждебных действий. Когда мы дошли до подъезда, я дышала так тяжело, словно повторила свой исторический забег до пригородной станции.