Я понимала, что моя улыбка была довольно туманной, пока та женщина послушно протирала мокрую стойку у меня между локтей. Затем я резко выдохнула, опустила левую руку и схватила тряпку, спутывая женщине руки. Моя правая рука метнулась мне за спину, а затем снова вперед, но уже с наручниками, защелкивая их у преступницы на запястьях. Все было проделано в одно мгновение. Женщина успела лишь потрясенно вздрогнуть. Проклятье, как же я была хороша!

Глаза женщины широко распахнулись, когда она поняла, что случилось.

— Будь оно все проклято! — вскричала преступница. Ее ирландский акцент поддельным не был и звучал весьма элегантно. — Что это еще за дьявольщина? Что ты творишь?

Вспышка догорела, обратившись в пепел, и вздох слетел с моих губ, когда мой взгляд упал на так и оставшуюся лежать на стойке блямбу вкуснейшего мороженого.

— Внутриземная Безопасность, — сообщила я женщине, шлепая на стойку удостоверение сотрудницы ВБ. Теперь уже спешить было некуда. — Вы обвиняетесь в фабрикации радуги с целью неверного представления дохода, полученного от вышеупомянутой радуги, незаполнении бланков заявки на предмет вышеупомянутой радуги, неуведомлении комитета по радугам о прекращении функционирования вышеупомянутой радуги…

— Это ложь! — выкрикнула женщина, корчась в наручниках. Взгляд се дико метался по бару, пока все внимание сосредоточивалось на ней. — Сплошная ложь! Я законно то зелье нашла!

— Ты сохраняешь за собой право держать рот на замке, — сымпровизировала я, цепляя себе ложку мороженого. Во рту у меня сразу же похолодело, а легкая примесь спиртного послужила слабой заменой утекающему теплу адреналинового выплеска. — Если же ты намерена уклоняться от права держать рот на замке, я сама охотно заткну тебе пасть.

Пожилой бармен хлопнул ладонью по стойке.

— Бык! — проревел он без всякого намека на ирландский акцент. — Повесь в окне вывеску «Требуется бармен». А потом дуй сюда и помогай мне.

— Есть, босс, — донесся далекий, предельно безразличный отклик Быка.

Отложив ложку в сторону, я протянула руку за стойку и выдернула оттуда лепреконшу, прежде чем она успела сильно уменьшиться в размере. Она прямо на глазах сжималась, пока амулеты на моих наручниках медленно одолевали ее более слабый заговор величины.

— У тебя есть право на адвоката, — продолжила я, убирая свое служебное удостоверение на место. — Если ты не можешь себе такового позволить, тебе его назначат.

— Тебе меня не поймать! — принялась угрожать лепреконша, силясь высвободиться, пока в возгласах окружившей нас толпы слышалось все больше энтузиазма. — Одни эти стальные кольца меня не удержат. Я сбегала от королей, султанов и даже от скверных малолеток с сачками!

Я принялась пальцем закручивать свои все еще сырые от дождя волосы, пока лепреконша все билась и боролась, медленно приходя к ясному пониманию того, что она попалась. Наручники сжимались вместе с ней, категорически не желая ее отпускать.

— Сейчас… сейчас… я освобожусь… одну минутку, — пыхтела лепреконша, приостанавливая борьбу, чтобы взглянуть на свои кисти. — Ах, ради любви к святому Петру! — Она сгорбилась, удрученно оглядывая желтую луну, зеленый клевер, розовое сердечко и оранжевую звезду, что украшали мои наручники.