Крыша здания – вообще отдельная песня. Чем то громоздящиеся на ней сооружения напомнили мне знаменитую фотографию с рукотворными башенками, которые укладывают скучающие туристы на каменистых пляжах. Только не в пример гуще, извилистей и витиеватей. Трудно представить, что внутри этих башенок есть какие то лесенки, да и вообще наличествует свободное пространство. Тогда для чего они? Для красоты? Или религиозные объекты для поклонения? Или вообще детские шалости разбалованных детишек? Но если включить логику, то скорей всего башни служат для дымоходов и вентиляционных тоннелей. Вон из некоторых уже дымок еле заметный выползает.

Пока никого на крыше из разумных не наблюдалось. Неразумных – тоже не виделось. Разве что небольшие пичужки прыгали, рассветное пение которых слушалось с удовольствием.

А вот на полях народ (крестьяне или садовники?) закопошился. Причем аграрии выходили на работу не по узким дорогам со стороны здания анаконды. Группками, а то и змеящимися цепочками люди появлялись из тех самых небольших зданий.

«Кошмар! – поразился я вначале. – Они там что, в три наката спят? – И только чуть позже сообразил: – Нет, они там и в четыре слоя не уместились бы! А значит… домики – вовсе и не домики. Скорей всего это выходящие на поверхность лифты. Или крыши, прикрывающие лестничные переходы».

Тут же вспомнилось, с каким уважением и придыханием Килтер упомянул каких то Строителей. Если судить по уже замеченным мною особенностям здешнего мира, эти самые Строители тут могли с полным на то правом отождествляться с богами. Или как минимум с безмерно обожаемыми предками.

Дальнейший мой осмотр прервала загрохотавшая раздаточная дверца в железной двери и голос:

– Эй, в седьмой камере! Принимай завтрак!

Правильно тут кормят: ни свет ни заря. Хотя… те же крестьяне уже позавтракали и вышли на работы. Значит, они подкрепились еще час назад. А узники и все, кто к ним приравнен, сейчас будут доедать то, что осталось.

Ну а мне следовало срочно заводить дружеские отношения с разносчиком. И уже начиная разговор, я пожалел, что при мне нет мелких медных монет. Все таки ими легче манипулировать при составлении заказа, а мои, «пятикратные», могут оказаться слишком весомыми, а потому и слишком соблазнительными.

– Всегда готов! – С этими словами я подскочил к двери и стал забирать через щель в решетке подаваемые мне продукты. Все относил на стол. Миска, полная ячневой каши, варенной сразу с тремя видами фруктов. Причем фруктов явно больше, чем каши. Кусище серого хлеба, кусок масла с куском густого мармелада или повидла. Широкая глиняная пиала с фруктовым соком, такая же пиала с чаем. Ну и напоследок три внушительные фрукты, неведомые мне и никогда ранее не виданные. Разве что один из плодов напоминал сплюснутую айву.

Хорошая еда, чего уж там. Но я сразу же стал досадовать вслух по конкретному поводу:

– А ложки то, ложки то у меня нет!..

– Выдаю казенную, – покладисто согласился разносчик, – не вздумай сломать или потерять, как и миски с пиалами. Иначе обеда не получишь.

– И мясца… Так мясца хочется!

– Ну дык… Это у нас не для всех… Понимаешь ли…

– Да знаю, знаю! Потому и хочу заказать у тебя нечто особенное, за отдельную плату. Да и тебя отблагодарю, как полагается.

– Хм! Если «как полагается»… То чего желаешь?

– И когда доставишь?

– Да часа не пройдет, как вернусь.