Маузер представил, как Ольга говорит с ним, спрятавшись за монитор секретарского компьютера. Одной рукой, на которой блестит обручальное кольцо с сапфиром, прижимает к ушку айфон, ладонью второй для верности прикрывает рот. Оля старается говорить как можно тише, но клиентка все равно ее не слышит: клиентка топчется в коридорчике перед приемной, разглядывая висящие на стенах грамоты и дипломы Маузера.
– Работа есть работа, – буркнул в ответ Маузер, высматривая в потоке автомобилей просвет. – Гребаные пробки! И гаишник остановил, явно нюх потерял… Забомби ей кофе, что ли!
– Не хочет она кофе, – Оля машинально бросила взгляд на кофейную машину, стоящую возле дверей в кабинет Маузера. – Она говорит, что и так нервы ни к черту.
– Тогда налей вискаря, – предложил Маузер и тут же ругнулся: – Твою мать! Светофор!
– И-игорь, – протянула Ольга. – Как же ты доста-ал…
В словах Ольги не было ни кванта злобы или недовольства, Маузер ощущал это даже на расстоянии. Ольга просто волновалась. Как секретарь и как супруга. Ведь детективное агентство «Маузер» – общее семейное дело Игоря и Ольги Коваль.
– Много людей пришло? – внезапно спросила Ольга.
– Людей я там что-то не заметил, – Маузер, прищурившись, смотрел, как на табло светофора меняются цифры. – Пара кретинов, пара подонков, один предатель и трус. Было стыдно нести с ними гроб.
– Любишь же ты людей, – вздохнула Ольга.
– Они отвечают мне взаимностью, – Маузер потянулся к открытой пачке «Парламента», сунул сигарету в зубы, щелкнул зажигалкой. – Лучшие уходят, а дерьмо всегда на плаву.
– Когда ты в последний раз виделся с Костей?
– После Чечни, считай, не встречались, – отрезал Маузер. – Так, разве что мельком, – он сердито выпустил дым через ноздри. – У него своя семья, у меня – своя. У него ранение, проблемы, у меня – тоже… то из ментовки поперли, то агентство раскручивать нужно было… Теперь уже не встретимся.
– Кто знает… – бросила Ольга.
– А что тут знать? – вспылил Маузер. – Нет, Оля, когда стоишь над гробом друга, то появляется такая мыслишка: мол, а вдруг мы еще встретимся? Только все это пустые иллюзии, нет никакого того света, есть только чернота! Кто-то уходит в эту черноту после остановки сердца, а кого-то она поглощает при жизни.
– Знаешь что, Маузер! – Ольга всегда называла мужа по прозвищу, когда у нее портилось настроение. – Ехал бы домой жрать виски в одно горло. Какая сегодня работа? Только всем нервы мотать!
– Нет, – Маузер снова вдавил педаль газа. – В кризис, дорогуша, заказами не разбрасываются. И машину ремонтировать надо.
Ольга фыркнула, а затем проговорила в сторону, обращаясь к клиентке, которая снова вошла в приемную:
– Шеф будет с минуты на минуту! Воды? Пожалуйста! Есть с газом и без газа. А еще у нас здесь вай-фай очень быстрый…
– Оль! – ласково позвал Маузер. – Держись, малыш! Я скоро!
* * *
Он действительно одолел последний отрезок пути минут за десять. Небрежно припарковался перед офисным центром, распугав голубей. Забрал с заднего сиденья чуть помятый пиджак и выпрыгнул из салона.
На лучшем месте парковки, в тени одинокого клена, стоял желтый «Астон Мартин» с тонированными до черноты стеклами. Интуиция подсказала Маузеру, что эта машина принадлежит его терпеливой клиентке.
Как ни странно, серебристый внедорожник водителя, обиженного маневром Маузера, остановился рядом с «Астон Мартин», въехав передними колесами на тротуар. Хлопнула дверца, и вышел сам обиженный. Он был еще молод, но уже лыс; круглолиц и розовощек, гладко выбрит и обильно надушен дорогим парфюмом. |