Он зевнул — не от холода, не от сырости, не от одиночества; зевнул от того преступления, которым предстояло заниматься. Буханки хлеба высыпали в траву… Даже не булку. А в соседнем райотделе ребята ловят инопланетянина, показывающего за деньги складную летающую тарелку, которую он носит в чемоданчике-дипломате. В другом районе ребята занимаются аспирантом, взломавшим квартиру своего научного руководителя и укравшим чужую диссертацию. В третьем районе шайка дельцов ворует собак и дерёт шкуры на шапки…

Старик, которого дождь шатал, никак не мог справиться с пружинящей ручкой колонки. Леденцов подошёл, прижал металлический штырь, и вода брызнула несильной простуженной струёй.

— Дедуль, сколько годков? — громко спросил Леденцов.

— Что кричишь, как дитю или идиоту?

— Гражданин, сколько вам лет? — понизил голос инспектор.

— Если для ровного счёту, то семь десятков.

— А если не для ровного?

— То прибавь годок.

— Ого!

— Чтоб это узнать, и приехал?

— Дедуля, мы интересуемся машиной с хлебом…

— Твои корешки уже пытали….

— Ну, так не видели?

— Тут этих машин шныряет, глаз не хватит…

— Дедуля, а самосвал?

— Подходил вчерась какой-то под брезентом к магазину.

— А что под брезентом?

— Я ж не акробат, по кузовам не лазаю. Но хлебом от него попахивало.

От неожиданной удачи Леденцов позабыл заготовленные вопросы. Но старик помог сам:

— Про хлебный дух и старуха моя подтвердит.

— Номера машины не запомнили?

— Числа-то нонешнего не помню, — буркнул дед.

— Моим товарищам про это сказали?

— В момент не сообразил. А за вёдра взялся — и память как осветило.

Леденцова тоже осветило радостью — у него у первого появилась информация, которой не было ни у старшего инспектора, ни у следователя. Его позабыли у машины, им пренебрегли, но он и тут, не отходя, добыл оперативные сведения.

Леденцов схватил полные вёдра и понёс их почти бегом, не разбирая дороги. О старике он вспомнил лишь потому, что не знал, куда нести воду.

— Здоров ты, — дед отдышался и ткнул пальцем в сторону маленького домика, ветхого, как и хозяин.

Леденцов поднял вёдра на крыльцо, до самых дверей, и птицей слетел на землю.

— Твои пошедши к продавщице, к Сантанеихе, — угадал его желание старик.

— Ещё раз спасибо, дедуля.

— А на добавку будет тебе совет…

Старик даже сошёл с крыльца и своими живыми глазками въелся в глаза инспектора. Леденцов нетерпеливо чавкнул ботинком:

— Какой совет, дедуля?

— Вам надобно пойти по хрюку.

— По какому хрюку?

— По поросячьему.

— Дедуля не понял… Мы интересуемся самосвалом с хлебом.

— Дедуля всё понял.

— Тогда зачем по этому… по хрюку?

— Хрюшки бы чего и шепнули.

— Дедуля, мы есть орган власти, а вы поросячьи шутки отпускаете.

— Молод ты ещё для органа, — озлился старик и пошёл в дом, глухо топая по сырым ступенькам.

И Леденцов подумал, что семьдесят один есть семьдесят один.

Я шёл за хлебом. У булочной остановился, как инопланетный корабль, бесконечно длинный сияющий автобус с интуристами. Распахнулась его дверь, и люди с сумками, сетками и мешками ринулись в магазин. Операция длилась минут десять… Когда автобус победно отъехал, я вошёл в булочную — полки были пусты.