|
Так что ценность каждого отдельного грузового судна была относительной. Вот какой-нибудь небольшой круизный лайнер или богатая яхта – это да! Там добыча сразу и без дополнительных телодвижений. Выгреб все драгоценное из кают и бумажников, поснимал украшения с богатых дамочек – и все. Работы на час, и никаких выкупов, перегонки судов, захватов заложников. Но такие подарки судьба подбрасывала редко. Да и конкуренция между пиратскими кланами возросла. Споры, а зачастую и вооруженные столкновения стали вспыхивать очень часто, чуть ли не из-за каждой мили водного пространства.
– А это что? – хмуро спросил Шариф. – Я же говорил, чтобы русские суда мне не подсовывали! А на этом судне экипаж русский. – Да какой же русский, господин Туни? – искренне удивился Уммо. – Украинский, белорусский… – А ты знаешь, что совсем недавно это была одна страна? – повысил голос молодой пират. – Мы тоже когда-то были одной страной, – горестно заметил Уммо, – а что теперь? – Не морочь мне голову! Если там сборные экипажи, то наверняка есть и русские моряки. А с ним я не воюю, запомни! – Это же все на ваше усмотрение, господин Туни! – испугался Уммо. – Вы вольны сами выбирать объект из списка, который вам предложил мой уважаемый хозяин… – Дерьмо твой список! – взорвался негодованием Шариф. – Из восьми судов три русских или с русскими экипажами, а оставшиеся пять такие, что за них и цента не дадут. Твой хозяин случайно не подсовывает лучшие корабли моим конкурентам? Договор какой был? Работаете только на меня и с каждого судна получаете свой кусок! А это что? Не список, а кусок туалетной бумаги! Шариф еле сдерживал бешенство, понимая, что бесится, по сути, только из-за Пьетры. Уммо с его хозяином были здесь совершенно ни при чем. И список, который принесли Шарифу, практически ничем не отличался от всех предыдущих. Иногда там попадались весьма лакомые кусочки, а иногда выбрать себе цель было совсем уж не из чего. – Я прошу вас не сердиться, господин Туни, – это все корабли, о которых можно было хоть что-то узнать, – стал горячо говорить Уммо. – Поверьте, мой хозяин совсем не хотел вызывать ваш гнев. Он будет, как и прежде, извещать вас обо всех судах и не нарушит вашей договоренности. Мой хозяин человек слова и чести, он никогда не нарушает… – Хватит! – прервал Шариф своего собеседника. – Ладно, признаю, я погорячился. Извини, Уммо. Маленький сомалиец послушно замолчал, испуганно косясь на молодого пирата. Наверное, дела у этого Туни идут не очень хорошо, думал Уммо, вот он и сердится на всех вокруг. На самом же деле Шарифа сейчас волновало только одно – его отношения с Пьетрой. Ему вообще не хотелось ничем заниматься, и на эту встречу он приехал автоматически, как бы на автопилоте. Если бы волна раздражения накрыла его раньше, то Шариф давно бы уже развернул машину и рванул к себе домой. Лекарства от хандры у него было два: он или запирался у себя в кабинете и сутками лежал, уткнувшись в подушку, или собирал своих людей и выходил с ними в море на разбой. Бывало, что все его группы уже были в море, и тогда он заводил катер и плыл один. Чаще всего ему не удавалось найти своих бойцов, и Шариф возвращался – но уже немного успокоенный бешеной гонкой по волнам, солеными брызгами и морским ветром. – Ладно, Уммо, иди и поблагодари от меня своего хозяина. Только не вздумай рассказывать все то, что я тут говорил. Расскажешь – я тебя рано или поздно поймаю и скормлю акулам. По кусочкам. Понял? – Конечно, господин Туни, – заверил Уммо, прижимая руки к груди, – я ни словом не обмолвлюсь. |
