Впервые ловкие пальцы вдруг перестали ее слушаться. Усмехнувшись, она отложила ленту и взглянула ему в глаза.

— Я польщена тем, что вам нравится форма моей головы. — Она взяла из его рук кредитную карточку. — А еще тем, что талантливый и известный художник хочет написать мой портрет. Но я очень занята на работе и ценю свое свободное время.

— Вы закрываете магазин в шесть, а по воскресеньям вообще не работаете.

Если бы это был кто-то другой, ее бы возмутила такая настойчивость. Но теперь она была заинтригована.

— Вы очень внимательны к деталям. — Она положила перед ним чек.

— Любая деталь что-нибудь да значит.

Подписав чек, он взял с прилавка одну из поздравительных карточек и на чистой стороне сделал быстрый набросок ее лица, изобразив Дрю в виде цветка на длинном стебельке. Он поставил подпись, а ниже приписал номер своего телефона.

— Это на всякий случай, если вы вдруг передумаете.

Она посмотрела рисунок и улыбнулась:

— Я, пожалуй, продам его — за кругленькую сумму.

— Для этого вы слишком хорошо воспитаны. — Он взял коробки. — Спасибо за цветы.

— Я с удовольствием их для вас выбирала. — Она вышла из-за прилавка и распахнула перед ним дверь. — Надеюсь, вашим… невесткам они понравятся.

— Без сомнения. К вам я еще обязательно зайду.

— Пожалуйста, заходите.

Положив рисунок в карман, она закрыла за ним дверь.

Как приятно было снова увидеть Сибилл, быть с ней вдвоем, наблюдать, с каким удовольствием она расставляет цветы в высокой прозрачной вазе. Они действительно потрясающе ей подходили, решил он. Так же, как и дом, который они с Филлипом купили и обставили, — массивное, старое здание в викторианском стиле.

Сибилл была матерью двоих очень шустрых детей, а кроме того — социологом и очень успешной писательницей. И выглядела абсолютно спокойной и безмятежной. Сет знал, что эта безмятежность давалось ей нелегко. Она выросла в том же доме, что и его мать, Глория Делаутер. Они были сводными сестрами, но непохожими друг на друга как день и ночь.

При одной мысли о матери все у него внутри переворачивалось, поэтому он постарался выбросить ее из головы.

— Когда вы с Филлипом и детьми приезжали в Рим, я и не думал, что в следующий раз мы встретимся здесь.

— Мне так хотелось, чтобы ты вернулся домой! — Сибилл налила два стакана чая со льдом. — Знаешь, иногда я что-нибудь делаю и вдруг остановлюсь и подумаю: чего-то не хватает. Но чего? А потом сразу вспомню — ах да, Сета. Сета мне не хватает. Правда, глупо?

— Почему же глупо? Мне очень приятно это слышать.

Они говорили о работе, о детях. Когда он поднялся, чтобы попрощаться, она обняла его:

— Спасибо за цветы. Они великолепны.

— Знаешь, мне попался очень хороший магазинчик на Маркет-стрит. Его хозяйка прекрасно знает свое дело. Ты туда заходила?

— Да, пару раз. — И, хорошо зная Сета, Сибилл лукаво улыбнулась. — Она хороша, не правда ли?

— Кто? — Он усмехнулся. — Да, у нее красивое лицо. А что ты о ней знаешь?

— Она переехала сюда прошлым летом, а осенью открыла магазин. Говорят, она из Вашингтона. Кажется, мои родители знают каких-то Уайткоумов и Бэнксов. Может быть, это ее родственники. — Она пожала плечами. — Точно не знаю, я ведь сейчас с ними не особо общаюсь.

— Мне очень жаль. — Он дотронулся до ее щеки.