Вот и все. Он не будет требовать, не будет умолять; не будет просить ни о чем, кроме помощи на один вечер. Помощи в деле избавления его души от бесполезной, разрушительной одержимости. Несмотря на капризность, своенравие, легкомыслие и непостоянство, присущие мертвецам, Сибилла не найдет причины отказать. Она сама поймет, насколько это желательно. И тогда — домой. Слишком долго он откладывал начало новой жизни.
Когда Кляйн собрался выходить, в дверь постучал коридорный.
— Сэр? К вам гости,
— Кто? — спросил Кляйн, предвидя ответ.
— Ледиидваджентльмена. Приехали на такси из «Занзибар-Хауса». Ждут в баре.
— Скажи, что я сейчас буду.
Подойдя к трюмо, Кляйн налил стакан воды из кувшина, набитого льдом. Выпил, механически налил еще. Такого он не предвидел. И почему она не одна? Зачем ей свита? Некоторое время Кляйн боролся, возвращая себе чувство равновесия и разумной целеустремленности, разрушенное стуком в дверь.
Несмотря на вечернюю сырость, выглядели они безупречно: Захариас в светло-коричневом смокинге и бледно-зеленых брюках, Мортимер в богатом белом кафтане, отделанном золотым шитьем, Сибилла в простом бледно-лиловом платье. На лицах ни робости, ни беспокойства, ни испарины. Какое самообладание. Столики рядом с ними были пусты.
Кляйна они приветствовали стоя, но улыбки их выглядели зловеще. Никакого дружелюбия не чувствовалось.
— Ваш визит для меня — большая честь,— сказал Кляйн, опираясь на весь накопленный запас благоразумия.— Выпьете что-нибудь с дороги?
— Мы уже заказали. Разреши нам угощать тебя сегодня,— предложил Захариас.— Что предпочитаешь?
— «Пим» номер шесть.— Кляйн попытался улыбнуться в ответ такой же ледяной улыбкой.— Ты великолепна в этом платье, Сибилла. Восхитительно! Вы все так стильно выглядите, что мне неловко за себя.
— Ты никогда не следил за одеждой,— согласилась Сибилла.
Захариас вернулся от стойки бара. Взяв у него напиток, Кляйн торжественно отсалютовал бокалом.
— Не мог бы я поговорить с тобой наедине, Сибилла? — спросил он через некоторое время.
— Между нами нет ничего такого, что не годилось бы для ушей Кента и Лоренса.
— И все же...
— Нет, Хорхе.
— Как скажешь, Сибилла.
Кляйн отчаянно искал какую-нибудь тень надежды в ее глазах, но не находил. Там вообще ничего не было. Он не выдержал и опустил взгляд. От речи, подготовленной заранее, остались одни обрывки: Рильке, Брох, Пуэрто-Валларта. Он вспомнил о бокале и сделал большой глоток.
— Нам нужно обсудить серьезную проблему, Кляйн,— сказал Захариас.
— Пожалуйста.
— Проблема — это ты. Сибилла страдает от твоих бессмысленных действий. Второй раз ты летишь за ней в Занзибар. От тебя не спрятаться и на краю земли. Ты сделал несколько попыток проникнуть в закрытое поселение, используя подложные документы, а это прямое покушение на ее свободу. Твое поведение невозможно и нетерпимо.
— Мертвецы в самом деле мертвы,— добавил Мортимер.— Мы понимаем глубину твоих чувств, но маниакальному преследованию необходимо положить конец.
— Безусловно,— согласился Кляйн, глядя на дефект штукатурки где-то между Сибиллой и Захариасом.— Для этого много не нужно. Час или два разговора наедине с моей... с Сибиллой, и я обещаю: больше никогда...
— Никогда не прилетишь в Занзибар? — поинтересовался Мортимер.— Как уже пообещал Энтони Гракху?
— Я хотел...
— У нас тоже есть права,— объяснил Захариас.— Мы прошли сквозь настоящий ад, в самом буквальном смысле, чтобы существовать достойно. Ты нарушаешь наше право на покой. Ты нам надоедаешь. |