И больно Ему и стыдно за таких земных Своих послов. И все-то Он знает, но по каким-то неведомым нам и лишь Ему одному известным причинам замкнулся, молчит и не вмешивается. Может, ждет чего. Здесь, в аду, молчанию Бога рады, здесь все спят и видят, чтобы оно никогда не кончалось. Потому что молчание Бога — это для Неба кара и страдание, а для ада — самая что ни на есть небывалая радость.

Да.

Так вот, выздоровление Казика меня очень обрадовало, но и страх за него во мне на многие годы поселило. Врач сказал Твоему отцу, что Казичек может «не очень умным быть». Ну, телом будет вроде здоровый, а умом недоразвитый. И я всю жизнь за ним наблюдала, пристально и с тревогой. К счастью, врач ошибся: Казичек школу с отличием окончил, степень ученую имеет, мудр и начитан до бесконечности, так что даже порой страшно было к нему и обращаться, чтобы не показаться совсем уж дубиной. Стал преподавателем, а у них время на чтение остается, правда, вот денег мало платят. И я Тебе, сыночек, скажу не в обиду: он, Казичек, гораздо больше эрудит, чем Ты. Он накупает книг больше, чем некоторые болящие лекарств. Меня жена его развеселила, когда ему сказала: «Если я вдруг потеряю работу и наступят голодные времена, мы с тобой можем целлюлозу из твоих книжек гнать и с голоду не умрем». Хлестко, конечно, но ведь книг у них в квартире больше, чем у всех соседей вместе взятых.

Завтра Страстная Пятница.

Это у нас в Аду важный день. У нас завтра будет популярная лекция на тему «Что чувствовал Господь в Страстную Пятницу». Эти популярные лекции, которые еще называют «семинарами», надоели мне хуже горькой редьки, на них всегда одно и то же балакают. Больше тридцати лет — каждый год! — я одни и те же тезисы выслушиваю и одни и те же старые картинки с Распятым наблюдаю. Впрочем, нет, картинки меняются: раньше были черно-белые, а теперь цветные, и с каждым годом у Иисуса на них все меньше морщин, все пушистее волосы, все более выразительное страдание на лице и все больше крови на ладонях и стопах. И с каждым годом кровь эта все краснее и краснее. Потому что Иисуса, сыночек, как и любую звезду или знаменитость, обрабатывают в фотошопе. Еще несколько лет — и Иисус на кресте станет метросексуалом.

А что Бог испытывал в Страстную Пятницу — я и так знаю.

Это Тебе каждый отец может рассказать, у которого сына убили. Но Богу-то и легче все-таки было, чем, скажем, отцу, сына котор