— Да.

— Вот именно.

Мы повернули обратно и несколько минут молчали.

— Можно задать вам вопрос, Надя?

— Конечно.

— Никак не могу понять одно... Каким образом вы увидели материалы дела?

— А, это. Я переспала с Камероном Стадлером, а потом шантажировала его.

Она пошатнулась, как от пощечины. Ее лицо комично вытянулось.

— Не спрашивайте, — предупредила я. — Вам лучше не знать.

Она расхохоталась, но невесело и нервно, я поддержала ее, и вскоре мы уже держались за руки и заливались хохотом, как девчонки. Вдруг Грейс умолкла и помрачнела.

— Рано или поздно чувство вины пройдет, — пообещала я.

— Хотите поспорить?

— Не очень.

Мы дошли до развилки, она остановилась.

— Мне сюда. До свидания, Надя.

— Пока.

Она протянула мне руку, я пожала ее. Я развернулась и пошла прочь, туда, где над холмом вился огненно-красный змей.

— Надя!

Я оглянулась:

— Что?

— Вы спасли нас, — крикнула она. — Нас, себя и всех остальных. Всех-всех!

— Просто повезло, Грейс. Я везучая!

— Надя? Надя! — послышался голос.

Я обернулась и прищурилась:

— Джош?

И вправду он. Со стайкой ровесников, мальчишек и девчонок. Все они кутались в толстые куртки, пересмеивались, толкались. Джош уже бежал через улицу ко мне.

— Не ждите! — крикнул он друзьям. За время, пока мы не виделись, он пополнел, уже не казался таким бледным и слабым. Мы неловко заулыбались друг другу.

— А я вспоминала тебя, Джош, — радостно объявила я.

— Ну, как ты?

— Жива, как видишь.

— Здорово, — откликнулся он так, словно убеждал меня. Он огляделся. — Я хотел позвонить... не мог. Я ведь дружил с Моррисом. Ну и все такое.

Пять месяцев назад он сидел у меня на диване — жалкий, костлявый. Я не знала, что сказать ему: между нами горой возвышались ужас и утрата.

— Может, выпьем кофе? — Он стащил шапку, и я увидела, что волосы у него выкрашены в ярко-оранжевый цвет, а ухо проколото.

— А твои друзья?

— Ничего с ними не сделается.

Мы зашли в итальянское кафе. Внутри было темновато, жарко и накурено, кофеварка шипела и плевалась.

— Блаженство! — Я разделась, размотала шарф.

— Я угощаю, — предупредил Джош и зазвенел мелочью в кармане.

— Ладно, раз такой богатый. Мне капуччино.

— И все? — Он был разочарован.

— И миндальный круассан.

Я села за столик в углу, наблюдая за ним. Старший сын Дженни с оранжевыми волосами, совсем мужчина, демонстрирующий мне уверенность. Ему лет пятнадцать. Да, взрослый. Еще несколько лет — и окончит школу.

Он поставил передо мной кофе и круассан. Себе он заказал горячий шоколад и пил его медленно, слизывая сладкие усы с верхней губы. Мы улыбались друг другу.

— Надо было позвонить, — повторил он.

Мы помолчали, глядя друг на друга поверх чашек.

— Я слышал, ты здорово отделала Морриса.

— Или он — или я.

— Утюгом, да?

— Точно.

— Наверное, ему было больно.

— Само собой.

— Я мог бы и позлорадствовать. Слышала про японских якудза? Они убивают своих жертв, пока те без сознания. Вытаскивают на улицу и ездят по ним на машинах, ломая кости. Говорят, боль чувствуешь даже в коме и когда умираешь.