— Натягивай на себя все, что сможешь. Несколько свитеров, несколько пар брюк... Побольше носков — сначала свои, потом мои. Короче говоря, одевайся слоями, как луковичка. Что потоньше — вниз, что потолще — сверху. Только поскорее, умоляю тебя. Эта старая лохань может отдать концы в любую минуту.

Девушка открыла было рот, собираясь, очевидно, выразить протест, но ей хватило одного взгляда на мрачное, сосредоточенное лицо Гэллахера, продолжающего рыться в вещах, чтобы передумать. Больше не колеблясь, она скинула пеньюар и стала поспешно облачаться, как было приказано, начав, разумеется, с нижнего белья и проявив в этом деле незаурядную сноровку. Поверх своих брюк в обтяжку она ухитрилась натянуть еще две пары принадлежащих ирландцу. За ними последовали три блузы и пять шерстяных свитеров. Слава богу, ей было из чего выбирать. Отправляясь на недельное — как они тогда полагали — свидание с женихом, Катя прихватила с собой целый чемодан с тряпками, да и у самого Гэллахера за годы странствий накопился солидный гардероб. Шесть пар обычных и три пары шерстяных носков с трудом втиснулись в объемистые сапоги ирландца, напоследок накинувшего ей на плечи свой безразмерный бушлат.

Маленький песик в возбуждении носился у их ног, отрывисто тявкая и хлопая длинными ушами. Гэллахер подарил щенка Кате в приложение к обручальному кольцу с изумрудом в тот самый день, когда сделал предложение и получил благосклонное согласие. Шею собачки украшал шикарный красный ошейник лаковой кожи с болтающимся на нем брелоком в виде золотого дракона.

— Прекрати, Фриц! — рассердилась девушка, чуть не наступившая на своего любимца. — Ступай на койку. Лежать!

Екатерина Гарина потеряла отца в двенадцатилетнем возрасте и с тех пор воспитывалась в семье бабушки, эмигрировавшей в Шанхай после краха Белого движения на Дальнем Востоке. Решительная и самостоятельная, она сама нашла работу в местном филиале «Кантонских линий» и за короткий срок дослужилась от простого клерка до секретаря-референта директора. С Гэллахером она впервые встретилась в офисе компании, куда тот явился с докладом о техническом состоянии машин «Принцессы Ван Ду». Девушку с первого взгляда потянуло к этому жизнерадостному увальню. Возможно, ему не хватало образования и манер, но он остро напоминал ей отца-капитана, пропавшего без вести вместе со своим судном где-то в Океании. К тому же гигант-ирландец оказался таким пылким и нежным, что она отбросила все сомнения и без колебаний дала согласие стать его женой.

Они встречались почти каждый день и очень скоро стали любовниками, проводя бурные ночи, исполненные страсти и взаимного наслаждения, в просторной каюте Гэллахера. Они незаметно прокрадывались на судно под носом вахтенных и капитана, что придавало их отношениям дополнительную пикантность. Особенно возбуждающе нелегальное пребывание на борту действовало на Катю, воображающую себя в такие минуты героиней захватывающего любовного романа. Они могли бы спокойно встречаться в ее уютной квартирке в престижном районе Шанхая, но девушке куда больше нравилось заниматься любовью тайком, ежеминутно рискуя быть разоблаченной и с позором изгнанной. Что и привело в конечном счете к совершенно непредсказуемым последствиям.

Когда генерал Юй отдал свой драконовский приказ о полной изоляции судна и экипажа, нагнав в док целый взвод автоматчиков, перекрывших все входы и выходы, Катя оказалась в ловушке. Гэллахеру пришлось все рассказать капитану. Хант пришел в ярость, но все же согласился помочь. Однако на все просьбы отпустить девушку на берег генерал ответил категорическим отказом. На протяжении всего плавания Катя почти не покидала каюту, а если и выходила изредка на палубу подышать свежим воздухом, то только в сопровождении жениха. Долгие часы вахты Гэллахера она проводила взаперти, в обществе маленького Фрица, которого от нечего делать обучила нескольким забавным трюкам.