Пытался ли сделать что-либо граф Гарсия Гомес? Естественно. Для начала проверил на прочность осаждающих, попробовав очень ранним утром сделать вылазку, рассчитывая на сон и некоторую рассеянность людей в это время суток. Попробовал и… нарвался на обстрел из арбалетов, а также на тот самый «чеснок», который о-очень сильно не понравился всадникам и тем паче лошадям. В общем, возвратились его воины в крепость числом куда меньшим, чем вышли из ворот. А следующим днём подошли уже и мы…

- Неплохо, Всеволод. Очень даже неплохо, - оценил я проделанную полутемником (Тьма – десять тысяч. Полутемник, соответственно, командует пятью тысячами воинов) работу, как только выслушал краткий, но чёткий доклад о произошедшем под стенами Сальдании и не только там. – Как командир леонской конницы, хлопот не доставил?

. – Бывали союзники и хуже, - отскочил от прямого ответа Всеволод, но тут же, видя, что я хочу знать мнение о  Фернандо Лоркаде именно сейчас, пояснил. – Он очень прыток и хочет ввязаться в бой, даже когда он невыгоден. Но храбр, неглуп и поддаётся убеждению.

- Последнее ты правильно упомянул. А сейчас…пора послать людей, пусть предложат графу выйти и поговорить с нами. И  не только с нами, но и с его собственным королём, которому он как бы обязан подчиняться.

- Не выйдет, - усмехнулась Елена, а Софья радостно так закивала, поддерживая сестру.

- А нам особой разницы нет, - отмахнулся я. – Выйдет, так мы позабавимся, подрывая боевой дух самого Гарсии Гомеса и его ближников. Не выйдет… найдём среди воинов наших союзников народец погорластее и пускай они орут, что случится с Сальданией по вине её графа, который полюбил пресмыкаться перед маврами и особенно халифом аль-Мансуром. И ещё добавят, что отступившие от предателя королевства и собственного народа будут полностью прощены, не понесут никакого наказания за уже совершённые злодеяния. Помимо нескольких особо замаравшихся в служении маврам. Кстати, а мавры в крепости есть?

Неожиданная такая смена темы, но за прошедшие годы ближники не только привыкли к подобному, но и сами научились, переняли, так сказать, некоторые привычки родом из начала третьего тысячелетия.

- Есть и немало, - подтвердил предположение Оттар, как более других осведомлённый в сем вопросе. – Халиф аль-Мансур пристально наблюдает на своим данником.  Мы разговорили одного из раненых во время вылазки защитников крепости, вот он нам и рассказал всё обо всех. Жаль, знал не очень много.

- Что-нибудь действительно важное?

- Ничего особенного, конунг. Про желание халифа посадить на трон Леона теперешнего графа Сальдании нам и так ведомо. И про то, что аль-Мансур собирает побольше войск, чтобы наверняка и без промедлений рассеять войска Леона с Наваррой. Боится же он… нас.

- Правильно делает. Ладно, всё это хорошо, но пора, а то союзники вот-вот беспокоиться начнут. Негоже до такого доводить, право слово!

Особенно короля Бермудо, который, оказавшись под стенами Сальдании, как-то неожиданно приуныл. Похоже, лицезреть главное логово человека, который всерьёз нацелился занять его место на троне, причём уже заручившегося поддержкой мавров – совсем не то же самое, что рассуждать о высоких материях войны издалека. Правильно, пусть прочувствует!

Вот чего не отнять у нынешних испанцев, так это умения в короткие сроки устроиться даже в чистом поле с повышенным комфортом. Не для всех такое, понятное дело, лишь для избранных. Но королевская особа – это вообще отдельный разговор. Роскошный шатёр с богатым убранством внутри, немалое количество слуг, прочие прелести бытия. Да-а уж, переняли испанцы у мавров часть избыточной восточной пышности! А всё хорошо в меру - особенно во время походов, тем паче во время войны. Хотя если вспомнить, что творилось в знакомой мне истории во множестве армий… Мда и ещё раз оно же.