— Проклятье! — выдохнул Митч. — Почему бы им было не воспользоваться случаем и не взять деньги себе?

— Это означало бы кражу, — пояснил Даунинг. — Они знали, что в любом случае мне все станет известно.

— Да, пожалуй, ты прав.

— В конце концов, нет худа без добра, малыш. Ты получишь развод и больше никогда не увидишь эту шлюху. Да у тебя сейчас гора должна с плеч свалиться.

Митч не мог с этим не согласиться, хотя и заметил, что теперь ему все равно, так как он потерял Рыжую. В этом Митч был уверен. Даунинг возразил, что, возможно, Митч недооценивает Рыжую, а она от него без ума, поэтому, возможно, все поймет, простит и забудет. У этой малышки доброе сердце, добавил он. Митч ответил, что такое может случиться, если допустить, что вчера и сегодня — это одно и то же. На столь печальной ноте их разговор закончился.

Казалось, самолет едва покинул аэропорт в Далласе, как тут же начал снижаться для посадки в Хьюстоне. Митч пристегнул ремень и беспомощно погрузился в беспросветную тьму возникшей перед ним новой проблемы.

Очевидно, Рыжая еще не совсем с ним порвала. Иначе сообщила бы ему об этом еще по телефону. Почему-то решила отложить все объяснения до встречи, а это означает...

Ему показалось, что он даже услышал ее голос, когда вспомнил слова, которые Рыжая не уставала повторять: «Не лги мне, Митч. Что угодно, только никогда не лги!»

Он вспомнил, как она себя вела, когда подумала, что Митч обманывает ее насчет наличных денег, хранящихся в банковском сейфе, ее холодность и нежелание отказаться от намерения увидеть их собственными глазами. Припомнил, в какую ярость приходила Рыжая каждый раз, когда он пытался говорить с нею свысока или как с ребенком, ее ужасные приступы гнева, которые могли длиться день или больше, когда она едва сознавала, что делает.

Митч обманывал Рыжую тысячи раз, громоздя одну ложь на другую, из-за боязни предстать перед нею в истинном свете. Он давал ей тысячи обещаний, хорошо зная, что не выполнит ни одного из них. Он...

«Ну, тогда ладно! Раз ты не женат, то это не важно, ведь мы все равно скоро поженимся. И я не стыжусь, что живу с тобой... Но если женат, то лучше так и скажи! Если ты солгал мне...»

Митч вышел из самолета и направился в здание аэропорта. Войдя в зал ожиданий, он услышал, что его имя объявили по радио, и замер, весь обратившись в слух. Затем подошел к справочной, чувствуя, как сердце наполняется страхом.

Сообщение оставила Рыжая, с виду вполне обычное: «Мисс Корлей ожидает мистера Корлея на автостоянке».

Он забрал багаж и вышел из здания аэропорта.

Рыжая стояла возле «ягуара». На ней были черное вечернее платье, короткое, с глубоким вырезом, длинные, белого цвета перчатки и накидка из белой норки, в руке она держала небольшую сумочку.

Митч остановился, не доходя до нее пару шагов. Заметив, как напряглось ее лицо, он растерялся, не зная, что сказать. Затем сделал робкое движение, как бы желая заключить Рыжую в объятия.

— Не надо! — Она быстро отступила назад. — Я... я имею в виду, что ты помнешь платье.

— Рыжая! — взмолился он. — Позволь мне все объяснить! Я...

— Нет. — Она нервно дернула головой. — Нечего объяснять... У нас нет времени на разговоры.

— Из-за того, что мы опаздываем к Зирсдейлу? Но мы не можем ехать на вечеринку в таком состоянии.

— Тем не менее поедем! Мы обещали быть там и, значит, будем. Если мужчина не может сдержать свое обещание, то он... он... — Она запнулась и отвернулась. — Давай не будем, Митч!

Рыжая открыла дверцу машины и забралась вовнутрь; платье высоко задралось на ее коленях.