Изменить размер шрифта - +
– Еще свидимся…

– Там! – Терентий указал на небо, а потом прибавил: – Если покаешься…

– Жене то накажи, чтобы сюда не ехала, – сказал он еще раз.

Петр поехал. Отъехав немного, он оглянулся. За посадом на голом месте стоял Терентий, подняв благословляющую руку. Солнце закатывалось и озаряло его багровым светом.

«Словно кровью облитый», – подумал Петр и вздрогнул от тяжкого предчувствия.

Три месяца спустя напали на острожек киргизы и всех в нем перерезали.

 

XVIII. Новое ломит старое

 

Был ранний утренний час. Боярыня Катерина Ивановна сидела в своем терему за пяльцами и то и дело взглядывала в окно, где кружил крупными хлопьями белый снег, и тяжко вздыхала.

Княгиня Дарья Васильевна с усмешкою говорила:

– Все своего ждешь? Пожди, скоро будет! Теперь и вора казнить успели, недолго и ему приехать. Надо быть, к моему соколу заехал.

– Долго уж очень! – вздыхала Катерина.

И вдруг в терем ворвалась Лушка и диким голосом закричала:

– Приехали!

Катерина вскочила, бросилась к двери, и в ту же минуту ее обняли и подняли сильные руки Петра.

– Голубка моя!..

– Сокол ясный!..

– Тосковала?

– Дай нагляжусь на тебя…

– А деточки?…

– Тут они.

– Тьфу! – не выдержала жена Терентия. – На людях не зазорно! – И она вышла из горницы.

Петр и Катерина не знали, как и обласкать друг друга, и к их радости присоединились и дети, а внизу в сенях так же миловались Кряж с Лушкою и Кряж говорил:

– Поженимся! Князь обещал и всех детей крестить!..

В горницу вошли старики.

– Ишь, заспесивился! К старикам и не заглянул. Плеткой бы тебя! – ласково сказал старый князь. Петр повалился им в ноги, а потом встал и начал обниматься с ними.

И все дружной семьею сошли в трапезную. Петр жадно ел и пил и озабоченно приговаривал:

– К царю бы поспеть!

– Успеешь, соколик! Кушай! – говорили женщины и передавали ему все новости. А их было немало.

Милославские совсем в силе упали. Матвеева, Артамона Сергеевича, в думные бояре произвели. При дворе веселие да игры. Приехал немец Иоганн Готфрид Грегори и во дворце комедии ломает. Царь ему палату выстроил. Таково то занятно!

– Вот и нонче будет! Царь тебя беспременно позовет, – сказала Катерина. – Я с царицею буду!

Петр слушал и стыдился рассказывать свои новости. Не хотел омрачать общей радости. Что рассказать ему? Видел он кровь, реками льющуюся, и разбой, и убийство, и мучительные казни. Видел Анну в заточении, Терентия, чуть не безумного. Анелю… Там скорбь безысходная, а тут светлая радость. И он молчал…

Царь принял его ласково, а Матвеев расцеловался с ним.

– Ведомо, ведомо твое старание, – сказал ему царь, – после я о награде твоей удумаюсь. Теперь иди домой, чай, жена заскучала, а ввечеру ко мне приезжай. У нас тут немец комедь с пляскою показывает. Как зовется то?

– Балет, – сказал Матвеев.

– Балет! Вот на балет и приезжай! Прощай покудова что…

И вечером Петр увидел балет. В большой палате были устроены помост для актеров и места. Сбоку, в отдельной горенке, сидели царица и боярыня, смотря на помост через решетку. Царь сидел на стуле, а вкруг его стали бояре, и ближе всех Петр с Матвеевым.

Вот заиграла музыка и раздвинулся на обе стороны занавес, Петр смутился.

– И музыка? – тихо сказал он. Царь услышал и засмеялся.

– Они хоть и немцы, а без музыки, слышь, что без ног. Совсем плясать не могут. Ты смотри! – И царь весь отдался зрелищу.

Быстрый переход