Новая расселина внешне ничем не отличалась от старой – все те же скалы берегов и глубина вод. Рыбы здесь, похоже, водилось больше – несколько раз замечали приличные вытянутые тела, проносящиеся возле поверхности. Однажды слева от лодки промелькнула крупная акула – не меньше трех метров. Интереса, к счастью, не проявила, да и не настолько велика, чтобы всерьез ее опасаться.

Через все те же два часа, будто по расписанию, вышли ко второму перекрестку. А вот здесь оказалось гораздо интереснее.

– Я же говорил! Говорил! – Бродяга чуть ли не плясал, раскачивая лодку бешеной жестикуляцией. – Вот он! Пролив! Все как говорил вам! Эх! Не верили!

Если откровенно, то все было не так просто, как он рассказывал. Поначалу заметили новую расселину по правому берегу – она ничем не отличалась от увиденных ранее. Но когда, направляясь к ней, вышли из-за мыска, опешили: впереди открывалось обширное водное пространство. Ничего подобного Макс здесь никогда не видел и поначалу даже решил, что лодка достигла открытого океана. Но почти сразу уменьшил масштабы открытия: не океан и не море, скорее похоже на залив.

Естественно, обследовать новую расселину никто и не подумал – гребцы без приказов продолжили путь, спеша побыстрее попасть на большую воду. Когда приблизились к устью, правота Бродяги стала почти очевидной: действительно подобие широкого пролива – не меньше километра от берега до берега. Но вышли они к его южной оконечности: здесь он разделялся на несколько проток, расходившихся в стороны растопыренной птичьей лапой.

Хотя почему пролив? Пролив ведь не может заканчиваться тупиком. Фьорд? Нет – Макс помнил, что у фьордов скалистые высокие берега, а не еле выглядывающие коралловые недоразумения.

Ладно, нечего голову ломать географическими тонкостями. Пусть будет проливом.

Покрутив головой, Макс обернулся к Бродяге:

– Это тупик – пролив уходит на север, а на юг не тянется. Ты уверен, что мы на месте?

– Абсолютно. Я здесь был. Точнее, почти здесь – во-о-о-о-о-он по той протоке подходил, на лодке, вместе с бронзовыми людьми.

– Но ты говорил, что пролив подходит к берегу.

– Разве? Ты меня неправильно понял. Не волнуйся, Макс, мы не заблудились. Если свернуть в ту протоку, то часа через два-три подойдем к острову. А может, в ту…

– Так в какую?!

– Я уже сам путаюсь – давненько здесь не был. И если честно – всего-то один раз и был.

– Смотрите! Там тоже буй! – воскликнул Снежок.

Действительно, у дальнего берега пролива темнел вытянутый конус. Никто даже не заикнулся сгонять туда для осмотра – волна на большой воде разгулялась приличная, и легкую лодку даже в устье протоки болтало нещадно.

– Многовато здесь буев, – буркнул Туча, и на этом обсуждение открытия исчерпалось.

Бродяга, несмотря на все усилия, так и не смог вспомнить, какая же из двух проток ведет к побережью Большого. В итоге бросили жребий, использовав одну из найденных монет. Судьба указала на устье дальней расселины, и, поспешно пройдя по волнующейся большой воде, направились в нее.

Не прошло и часа, как развернулись обратно, немного не добравшись до крошечного острова, поросшего кустарником. Бродяга уверял, что ничего подобного возле «его» расселины не было.

Вернувшись к оконечности пролива, направились в протоку, которую жребий забраковал. Максу уже смертельно надоело блуждание по этому лабиринту, и он поклялся себе, что приложит все силы, чтобы выбить лодки и людей для составления хотя бы примитивной карты этого хаоса расселин, скал и нескончаемых коралловых отмелей.

Приблизительно через час пути впереди показалась зеленая вершина холма.