– А сколько лет сеньорите Пилар?

– Всего семнадцать.

– А мне уже двадцать один…

Трайтон с нежностью посмотрел на Эмму.

– Я так и думал, – сказал он. – Так что по возрасту Леоноре вы подойдете.

«Имя Леонора Трайтон произносит с большей теплотой, чем «сеньора де Кория», – отметила про себя Эмма и тут же вспомнила желчное замечание Гая: «В последнее время Трайтон танцует только с де-Кория». По его тону можно было бы предположить, что в отношениях между Трайтоном и испанской вдовой есть нечто скандальное. Но кто знает, может быть, презрение Гая объясняется…

– Но я совсем плохо говорю по-испански, – быстро сказала Эмма. – Будет ли от меня хоть какая-то польза?

– Не волнуйтесь, с испанским у вас проблем не возникнет, – заверил Трайтон. – Во время гражданской войны Леонору маленькой девочкой вывезли в Англию, и все свое детство она провела там. Говорить она предпочитает по-английски. И Пилар тоже знает этот язык.

– Понятно… Мистер Трайтон, а с самой Пилар у меня проблем не возникнет?

– Пилар по натуре очень эмоциональна. Она обожала своего брата Хайме и его смерть восприняла весьма болезненно. Скорбь по нему у нее так и не прошла.

– Значит, она глубоко несчастна? Выходит, что сеньора Леонора ничем не может ей помочь и хочет, чтобы у Пилар появилась близкая подруга. А не случится ли так, что я встану между ней и ее золовкой?

– Об этом говорить слишком рано, – сухо ответил Трайтон. – Леонора объяснит вам, что от вас требуется. Ну что, согласны? Хотите, чтобы я вас ей представил? – Он поднялся с кресла.

О работе компаньонкой Эмма даже и не помышляла, но предложение Трайтона заинтересовало ее. В нем девушка видела вызов судьбы, не принять который она просто не могла.

– Да, пожалуйста, – кивнула Эмма. – И даже если меня не примут, я все равно буду вам благодарна.

Она замолкла, ожидая, что Трайтон ей сейчас что-то скажет, но, не дождавшись его замечаний, добавила:

– Вы полагаете, что мне все-таки лучше остаться в Танжере. Почему?

Трайтон, прищурившись от яркого солнечного света, внимательно посмотрел на нее:

– Да я и сам не знаю. Только прошу вас, не подведите меня. Хорошо?

Он быстро ушел, а Эмма вновь осталась наедине со своими переживаниями.

Перед тем как отправиться на собеседование, девушка тщательно продумала, что и как сказать по-испански своей нанимательнице. Дверь ей открыла приветливо улыбающаяся служанка-марокканка. Судя по всему, о приходе гостьи ее предупредили. Безмолвно приглашая ее войти в дом, служанка посторонилась. Эмма шагнула в прохладный холл, выложенный мозаичной плиткой.

– Сеньора де Кория просит вас пройти в ее комнату, – сказала молодая марокканка, перед тем как подняться на первую ступеньку лестницы.

В холле на втором этаже было так же прохладно, но намного светлее. В распахнутом настежь окне виднелось дерево. На улице стояло такое безветрие, что ни один лист на ветвях не шевелился. Все дубовые двери, ведущие в комнаты, были закрыты. Подойдя к одной из них, служанка попросила Эмму подождать, постучала и, дождавшись ответа, перед тем как удалиться, громко доложила:

– Сеньорита Редферн.

Эмма открыла дверь и вошла в комнату.