На этот раз у Эммы все внутри закипело. Она хотела достойно ответить сеньоре де Кория, но та уже направилась в дом. Девушка поднялась из-за стола и последовала за ней. Но догнать Леонору она не смогла – та успела ретироваться в свою комнату и закрыть за собой дверь. Когда она вновь появилась, в дом вошли Марк и его коллега.

– Рамон ушел, – сообщил Трайтон. – У него какие-то срочные дела. Он просил вас извинить его.

Вскоре после этого вечеринка закончилась. Марк с Леонорой отправились в ночной клуб, а кавалер Пилар поехал в аэропорт встречать прилетавшую из Гибралтара невесту.

На часах было уже начало двенадцатого. Эмма очень устала, и ей хотелось спать. Но здесь никто, даже Пилар, раньше полуночи не ложился. А девочке хотелось за чашкой кофе поговорить с Эммой.

– Ну почему я такая застенчивая? – жалобно спросила Пилар. – И такая я каждый раз, когда Леонора просит меня занять ее гостей. Когда за столом идет общий разговор… Я правильно выразилась?

– Да, правильно, – кивнула Эмма.

– Тогда я могу улыбаться, и никто даже не догадывается, о чем я думаю. Но когда мне надо говорить с кем-то одним, я превращаюсь в бессловесное животное. Я совсем не такая, как ты или Леонора. Та вообще болтает без умолку. Даже сеньор Марк не перестает удивляться. И ты, Эмма, так непринужденно беседовала с Районом…

– Не расстраивайся, Пилар, – посоветовала ей Эмма. – Все иногда теряются. Забудь, что ты застенчивая, и попытайся найти тему, которая была бы интересна собеседнику. К примеру, ты могла бы расспросить капитана Чемберса о его невесте. Я уверена, что тогда у вас завязался бы оживленный разговор.

– Да, я тоже так подумала, но было уже поздно! В тот момент Леонора уже выходила из-за стола. – Пилар тяжело вздохнула и продолжила: – А тебя не очень задевала игра, которую она затеяла с Районом? Ведь это Леонора заставила его не отходить от тебя.

– Я разве давала понять, что он мне противен?

– Нет. С бедным Рамоном ты была предельно вежлива. Но я единственная из всех догадалась, что обстановка за ужином тебя удручает.

– Ну да, – неохотно призналась Эмма. – Но это не важно.

– Нет, важно, – возразила Пилар и задумчиво посмотрела на Эмму. – Никто не знает, чего добивалась Леонора. А я знаю!

– Так она это специально подстроила?

Пилар кивнула.

– Да, специально, – ответила она. – Но ты на нее не обижайся. Знаешь, Леоноре в ее положении совсем нелегко. Она думает, что я маленькая и ничего не понимаю. Но я все прекрасно понимаю и сочувствую ей. Видишь ли, Рамон давно в нее влюбился. Возможно, еще до смерти Хайме. Точно не знаю, но думаю, что тогда Леоноре он был глубоко безразличен. Но потом он стал ей все больше и больше нравиться, и она, судя по всему, дала ему понять, что готова со временем стать его женой. Я не хочу сказать, что она слишком скоро забыла о Хайме. Нельзя осуждать женщину, прожившую с нелюбимым мужем столько лет.

– Но ее никто за это не осуждает, – заметила Эмма.

– Да, не осуждает. Но для Леоноры выйти замуж за Рамона совсем не просто. Даже после того, как закончится траур по Хайме.

– Но почему, если они друг друга любят?

– Ох, Эмма! Да потому, что у Рамона нет денег! Он из хорошей семьи, но на жизнь в Танжере деньги ему дают родители. А у него самого за душой ни гроша. Кроме того, он нигде не работает. Рамон даже подумать не может о женитьбе на Леоноре!

– Ты хочешь сказать, что он никогда не решится сделать ей предложение? – спросила Эмма, вспомнив, с какой готовностью испанец согласился, чтобы Пилар заплатила за него.