Повернув голову, я встретился взглядом с черным зрачком автомата. Он уставился на меня, готовый в любой момент исторгнуть смерть. В проеме двери застыл один из напавших на базу. На камуфляжной нагрудной пластине виднелось клеймо — красная пятиконечная звезда в белой обводке. Это был знак бойцов полковника Галунина. Серо-зеленая бандана, лицо, измазанное коричневой краской, мешковатый камуфляжный комбинезон, пояс с боеприпасами и флягами. От безымянного командос тянуло холодом смерти. Без лишних напоминаний я медленно заложил руки за голову и опустился на колени. Вдали послышались короткие очереди, вопли боли, но мой конвоир так и стоял истуканом, пока в комнату не вбежал полковник Галунин собственной персоной.

Быстро осмотрев окровавленное помещение, он скрыл удивление за маской радости.

— Боже, ну и местечко вы себе выбрали для приятного времяпрепровождения. Я с ног сбился, расследуя ваше дезертирство с моими людьми и техникой, а вы, оказывается, здесь развлекаетесь и в ус не дуете?! Хорошенькое дело…

Он подошел к операционному столу и брезгливо окинул взглядом изуродованное тело Крампа.

— Зря вы его так. Ему светила амнистия, если бы он решил перейти на мою сторону. Нам остро необходимы хорошие хирурги для госпиталя. Такой талант загубили…

Я в немом изумлении уставился на полковника, гадая, шутит он или нет.

— Где мои люди и техника, лейтенант? Я хочу получить их обратно.

— А вы не пробовали их искать недалеко от минных полей, где на нас напали?

— Пробовали и откопали почти всех. Поставлю вопрос иначе. Где мои ракеты? Вы еще помните наш уговор? Ваш захват и все, что произошло с вами, не является уважительной причиной или форсмажорным обстоятельством. Мне нужны эти чертовы ракеты! Пять провинций объявили о независимости и устроили революцию, и все это в течение шести часов. Если вы не в курсе, мы как раз находимся в центре мятежных земель.

Отдав команду солдатам в коридоре, он принял из рук одного из них серый сверток. Подошел и протянул его мне:

— Оденьтесь. Не позорьте наготой доброе имя офицера. Хотя, насколько оно доброе, мне неизвестно. Я как раз собирался это выяснить, когда мне доложили о нападении.

«Чья бы корова мычала», — чуть не огрызнулся я в ответ, но промолчал.

Полковник был вспыльчивым сукиным сыном и мог за такие слова, поддавшись секундному порыву, и пулю влепить в лоб. Приходилось терпеть и раздумывать над дальнейшими своими действиями. Первым делом нужно было связаться с командой корабля.

Быстро переодевшись в просторный камуфляжный костюм пустынных цветов, я кивком поблагодарил солдата, который протянул мне флягу. Там была теплая вода с затхловатым привкусом, но мне она показалась божественным нектаром.

Пока мы шагали по залитым кровью коридорам, Галунин с интересом смотрел по сторонам. Дойдя до полуразрушенного хранилища с органами, он безапелляционно заявил на вопрос солдата, что с ним делать:

— Сжечь! Все равно мы не умеем менять органы так же виртуозно, как делал это Крамп…

Минеры, распаковав вытащенную из рюкзаков взрывчатку, принялись быстро устанавливать ее в разных местах, чтобы после взрывов здесь все завалило без возможности восстановления. Мне попадались на глаза молчаливые спецназовцы полковника и даже один знакомый, который недавно держал меня под прицелом. Они не суетились, а профессионально обшаривали комнату за комнатой, упаковывая особо ценную добычу в мешки для трупов.

Наконец мы вышли из каменного месива скал. Как и прежде, до горизонта тянулась унылая равнина, на которую опускались сумерки.