– Я же сто тысяч раз просил не сравнивать меня с рептилиями! – завопил Ахтармерз и укусил Жомова всеми тремя головами за один палец. Ваня удивленно посмотрел на разбуянившуюся самоходную керосинку. Горыныч от обиды попытался увеличиться в размерах, но Жомов покрепче сжал кулак, и трехглавый взбесившийся самопых обиженно хрюкнул, отказавшись от своего намерения. Однако пальца из пастей не выпустил.

– Я, блин, не понял, – оторопело поинтересовался омоновец, а затем угрожающе посмотрел на Эксмоэля. – Ты чего, урод сизокрылый, с ним сделал? Задолбал уже своей простотой. Ну-ка, верни мальчонку в нормальное состояние, или я у тебя ребра дубинкой считать начну!

– Не волнуйтесь, пожалуйста, ничего с ним страшного не случилось, – после монолога Жомова, натянуто улыбаясь, проговорил эльф. – Его агрессивность – это остаточное явление моих заклинаний. Не обращайте на него внимания еще пару часиков, и все само пройдет.

– Врезать бы тебе по чайнику, да смысла нет никакого, – буркнул Жомов и вдруг встрепенулся: – Слушай, а если я тебе челюсть сломаю, она у тебя так же быстро, как ссадина, зарастет?

– Давайте, пожалуйста, без экспериментов обойдемся, – позеленев, попросил Эксмоэль.

– Не обойдемся! – рявкнул Горыныч, отцепляясь от жомовского пальца. – Ну-ка, Ваня, покажи ему, где тыхнамундрики серабрыздры закапывают.

– Поздно, мы уже приехали, – истошно завопил эльф и, не дожидаясь окончательной остановки лимузина, выскочил из него на площадку перед огромным деревом, устремившимся ввысь на добрых пятьдесят метров.

Едва Эксмоэль ступил на лужайку, как тут же из закрытого стеклянными дверями огромного дупла, расположенного прямо у корней лесного небоскреба, выскочили десятка два широкоплечих эльфов в серебристых туниках и с копьями из какого-то странного матового материала в руках. Следом за ними, расстилаясь сама по себе, выкатилась бордовая дорожка, и крылатые стражники мгновенно выстроились по обеим сторонам от нее. Около дерева начала собираться ленивая толпа зевак.

– Добро пожаловать в резиденцию Оберона! – торжественно провозгласил Эксмоэль, не переставая косить испуганным взглядом в сторону грозного омоновца, и, сделав радушный жест в направлении дупла, пропустил мимо себя путешественников. Те с самым надменным видом прошествовали в указанном направлении. Зеваки были разочарованы.

– Фи, – раздалось из толпы. – Опять экспериментальные модели ментов привезли. А я-то думал, что в этот раз хотя бы бегемотов для прыжков с трамплина в песок доставят.

– Кто там что-то про модели вякнул? – угрожающе поинтересовался Иван, застывая посреди дороги.

– На чужой роток не накинешь платок, – усмехнулся Сеня, – но Иван накинет да и в рыло двинет. – Он толкнул омоновца в спину: – Иди вперед, Аника-воин. Если будем на каждого урода крылатого внимание обращать, до Оберона никогда не доберемся. А я лично с ним пообщаться хочу больше, чем всю зарплату у Матрешкина выиграть.

В ответ на такое заявление Попов удивленно хмыкнул и помог Рабиновичу сдвинуть Ванюшу с места. Жомов, досадливо вздохнув, уступил их домогательствам и пошел к дверям своим ходом. Те прямо перед его носом услужливо распахнулись, и трое ментов оказались в просторном холле, расположенном внутри дупла. Предбанник обероновской резиденции, увешанный картинами из жизни эльфов и заставленный манекенами во всевозможных нарядах, начиная от звериных шкур, продолжая воинскими доспехами и заканчивая элегантными фраками, выглядел довольно впечатляюще. Впрочем, ментов он не особо заинтересовал. Лишь Сеня на секунду задержался у манекена в строгом костюме.

– Я понимаю, что всякие шкуры, латы и попоны тут в качестве музейных экспонатов присутствуют, а этот манекен зачем? – И Рабинович ткнул дубинкой чучелу в живот, привлекая к нему внимание Эксмоэля.