— Это неважно, — ответил я и посмотрел в направлении, откуда стреляли. Между нами и часовней была широкая открытая зона, которая мало чем отличалась от любых других стандартных жилых зданий, если бы не икона Его на Земле над дверью. Со слабой дрожью я осознал, что над ней надругались. Грязь или какая-то менее приятная субстанция залепила икону — явное богохульство.

— Это был предупредительный выстрел, — сказал Кален.

— В кого? — спросил я.

— В кого бы то ни было.

— Тогда где они сейчас? — это было достаточно логичный вопрос.

— В часовне, — ответил Кален, решительно шагая к ней и испуганно глядя на оскверненную икону на двери. — Император защищает.

— Да, ты прав, — произнес я.

Куда бы направились напуганные и дезорганизованные экклезиархи в случае чего? В убежище на святой земле, доверив заботу о себе Ему на Земле. Конечно, сомнительное решение, если вас интересует мое мнение, но я всегда чувствовал, что у Императора едва хватает рук, дабы не дать всей галактике соскользнуть в тартарары, так что уж как-нибудь сам поберегу свою шкуру. Что, несомненно, доказывает тот факт, что я до сих пор диктую свои воспоминания, в то время как бессчетное количество бедолаг давно уже валяются на кладбищах.

— По записям тут три пациента, — вклинился по воксу Данн, — два с лихорадкой и один плантатор водорослей, который чуть было не оттяпал себе ногу косой. Ну и где они?

— Всем к часовне, — передал я по общему каналу. Мне не нужен был зуд в ладонях, чтобы понять: что бы мы ни нашли в часовне, я предпочел бы встретиться с этим со всей возможной поддержкой.

05

Кален первым подошел к двери, что меня устраивало, особенно тем, что никто в него не стал стрелять. Когда он распахнул их настежь, мне в лицо ударила волна гнилого запаха, словно мокрое церковное полотенце. Мой желудок взбунтовался, но я как-то умудрился удержать в себе последнюю трапезу.

— Немного пованивает.

Юрген как всегда не заметил иронию и последовал внутрь за скаутом.

— Святой Трон! — выругался Юрген.

— Гребаный варп! — присоединился я к нему, когда Кален нашел выключатель и зажег люминаторы.

— Что произошло? — спросил по воксу Данн, судя по его неровному дыханию, он уже бежал к нам. Я снова с трудом удержал в себе свой завтрак.

— Мы их нашли, — ответил я, неохотно переступая порог. Там находилось около пары десятков трупов, прошитых разрядами лазганов. Лицо Калена хоть и было серым, но выражало решимость. Пока я осматривал сцену, он прочёл следы так же легко, словно текст на странице.

— Они собрали их здесь под дулом оружия. Затем открыли огонь на полном автомате. Ни у кого не было ни шанса.

— Зачем, в чем смысл?

— Я полагаю, за этим.

Я обогнул раскинутых трупов, чтобы взглянуть на алтарь. Как и икона снаружи, он был заляпан кровью и нечистотами.

— Храм также осквернен.

Я развернулся к Калену.

— Какой из отрядов повстанцев творит такое?

— Никакой. Они все атакуют только военных.

— А с каких это пор наши жрецы и медики стали военными? — спросил Данн от двери, пронзая его взглядом, словно Кален нес персональную ответственность за произошедшее.

— Ни с каких, — ответил я, — так же, как и местные, которые пришли сюда за помощью.

Я указал на тела бывших обитателей госпиталя и нахмурился. Кто-то сорвал бинты с раненной ноги плантатора водорослей, открыв рваную рану, что казалось странным поступком на фоне такой грязной бойни.