— А этот? — спросила я, глядя на фигуру на последнем месте. Это был круг, так что я понимала, что какой-то палец соприкоснется с большим, но какой?

— Средний, — предложила Кери, и я сделала этот жест, усмехаясь радостно.

Она откинулась на спинку кресла, продолжая улыбаться.

— Давай теперь посмотрим.

Уже уверенней я повторила все пять жестов, читая их по пентаграмме по часовой стрелке. Не так уж это и трудно.

— А средняя фигура? — спросила я, глядя на длинную горизонтальную линию внизу, из середины которой на равном расстоянии друг от друга выходили вверх три луча. Здесь была моя рука, когда я в прошлый раз обратилась к Миниасу, и, судя по ее виду, концами пальцев я попала в концы лучей.

— Вот это символ открытой связи, — сказала она, — Как открытая рука. Внутренний круг, касающийся пентаграммы — это наша реальность, а внешний круг — безвременье. Открытой ладонью ты строишь мост через пропасть между ними. Есть и другой вариант, где между двумя кругами начерчены символы, скрывающие твое местонахождение и личность, но он сложнее.

Дженкс фыркнул, все еще пытаясь украсть мед с ложки Кери.

— Это уж наверняка, — сказал он. — А нам надо закончить дело до восхода солнца.

Я не стала на него реагировать. У меня было чувство, что я начинаю все это понимать.

— А пентаграмма нужна только для того, чтобы придатьпроклятию структуру, — добавила Кери, разрушая мое хорошее настроение.

Блин, я же и забыла, что это — проклятие. М-да, ничего себе.

Увидев мою гримасу, Кери перегнулась через стол и тронула меня за руку.

— Очень маленькое проклятие, — сказала она, и от этой попытки меня утешить стало еще хуже. — Это не зло. Ты возмутишь реальность, останется метка, но честно, Рэйчел, это просто мелочь.

Которая поведет к худшему, подумала я, но заставила себя улыбнуться. Кери не обязана мне помогать, и я должна быть благодарнрй.

— О'кей, начинаем с пентаграммы.

Стрекоча крылышками, Дженкс приземлился на стекло, вздрогнул, потом поставил руки на бедра и вгляделся в меня.

— Начинай здесь, — сказал он, отходя в сторону, и просто веди за мной.

Я посмотрела на Кери вопросительно — разрешено ли это? — и она кивнула. Я расправила плечи, потом они снова напряглись. Мел в руке почти проскальзывал по зеркалу, как восковой карандаш на горячем камне. Я задержала дыхание, ожидая покалывания, сопровождающего прилив силы, но ничего такого не произошло.

— Теперь здесь, — сказал Дженкс, подлетая в воздух и опускаясь в новой точке.

Я соединяла точки, прикусив губу, пока пентаграмма не заняла почти все зеркало. Спина затекла, и я выпрямилась.

— Спасибо, Дженкс, — сказала я, и он взлетел, густо покраснев.

— Не за что, — ответил он, опускаясь на плечо Кери.

— Теперь символы, — подсказала Кери, и я потянулась к верхнему треугольнику — осторожно, чтобы не смазать другие линии. — Не этот! — вскрикнула она раныые, чем я успела опустить мел к стеклу, и я вздрогнула. — Левый нижний, — добавила она, улыбаясь — чтобы смягчить резкость тона. — Когда чертишь, двигаться надо по часовой стрелке. — Она сложила кулак, глядя в шпаргалку. — Вот этот вот — первый.

Я посмотрела на схему, потом на пентаграмму. Набрав в грудь воздуху, сжала покрепче мел.

— Да рисуй уже, Рэйч, — заныл Дженкс, и я под успокаивающий шорох машин по мостовой начертала их все, с каждым следующим символом все более и более уверенно.