|
Однако Мотоциклист оказался столь же неуловим, как и сам Коберн. Обычно он разыскивал Мотоциклиста по одному номеру телефона, который, по всей вероятности, был установлен в помещении, служившем революционерам чем-то вроде штаба. Застать там Мотоциклиста удавалось лишь раз в день в определенное время. Сейчас он, скорее всего, уже ушел, поскольку надвигалась ночь. Тем не менее, Коберн позвонил по известному ему номеру. Мотоциклиста на месте не было. Коберн попытался найти его по ряду других телефонов, но безуспешно.
Что ж, по крайней мере, у них оставался Сейед. В десять тридцать Коберн отправился на встречу с Сейедом. По темным улицам он добрался до Аргентинской площади, находившейся в полутора километрах от дома Дворанчиков, пересек строительную площадку, вошел в пустующее здание и принялся ждать. В одиннадцать часов Сейеда все еще не было. Саймонс приказал Коберну не задерживаться более пятнадцати минут, но он решил постоять подольше. Коберн оставался в здании до одиннадцати тридцати. Сейед не приходил. Коберн терялся в догадках, что же могло случиться. Принимая во внимание семейные связи Сейеда, не исключено, что он стал жертвой революционного террора. Для «нечистых» это было катастрофой. Ведь больше не осталось иранцев, которые согласились бы поехать с ними. «Как мы теперь проберемся через множество дорожных заграждений, – думал Коберн. – Какое жуткое невезение – преподаватель отпал, Маджид отпал, Мотоциклиста не найдешь, да еще неизвестно, где Сейед. До чего ж дерьмовое положение!» Коберн вышел со строительной площадки и отправился назад. Вдруг услышал звук приближающегося автомобиля. Коберн оглянулся и увидел, что на площадь на полной скорости въехал до отказа набитый вооруженными революционерами джип. Коберн едва успел спрятаться в кустах. Джип мчался мимо. Коберн продолжал свой путь. Теперь он торопился, опасаясь, что ночью действует комендантский час. Он был уже рядом с домом, когда у него за спиной раздался рев мотора. Джип ехал прямо на него. «Значит, они заметили меня, – решил Коберн, – и вот вернулись, чтобы забрать». Уже совсем стемнело. Может быть, они все-таки упустили его из виду? Он повернулся и побежал обратно. На улице негде было скрыться. Рев мотора все приближался. Тут Коберн наткнулся на аллею, обсаженную кустами, и бросился туда. Он лег на землю и услышал, как у него бьется сердце. Джип был уже совсем рядом. Его ли они ищут? А что, если они забрали Сейеда, пытали его и заставили признаться, что в десять сорок пять на Аргентинской площади у него назначена встреча с капиталистической американской свиньей?.. Джип пронесся мимо. Коберн взял себя в руки. До дома Дворанчиков он бежал бегом. Коберн доложил Саймонсу, что у них не осталось иранцев-водителей. Саймонс выругался. – Неужели нет ни одного иранца, умеющего водить машину? – Остался только Рашид. Коберн знал, что Саймонс не хотел пользоваться услугами Рашида, поскольку тот возглавил штурм тюрьмы, и, если кто-то, знающий Рашида по нападению на нее, увидит его за рулем машины, где полно американцев, им всем не поздоровится. Но у Коберна никого больше не было на примете. – Ладно, – согласился Саймонс, – позвоните Рашиду. Коберн набрал номер телефона Рашида. Тот был дома! – Это Джей Коберн. Можешь помочь мне? – Конечно. Коберн не стал называть по телефону адрес их укрытия, потому что телефон мог прослушиваться. Он вспомнил, что у Билла Дворанчика слегка косил один глаз. – Помнишь косоглазого парня? – спросил он. – Косоглазого? Конечно, это… – Не называй его имени и фамилии. Помнишь, где он жил? – Конечно… – Не называй адреса. |
