— И едва лишь они уедут, — подхватил мысль Фрэнк Свонн, — те, кто стоят за экстремистами, немедленно стабилизируют обстановку. Все успокаиваются, все налаживается. Так ведь это самая настоящая мафиозная акция!

— В арабском стиле, — добавил Эван Кендрик. — Такое не раз уже бывало.

— Вы это точно знаете?

— Более чем! Нашей компании угрожали не однажды, но у нас был Мэнни.

— Вайнграсс? Он-то что мог предпринять?

— Самые неожиданные акции. В израильской армии он генерал запаса, так что поднять в воздух авиацию и разбомбить любое скопление экстремистов не представило бы для него труда. Этих своих возможностей он и не скрывал! Думаю, для некоторых не являлась секретом и его служба в Моссад, а это означало, что вызвать отряд карателей для того, чтобы разобраться с теми, кто нас пока просто предупреждал, для него вообще было плевое дело. Он, скажу я вам, весьма оригинальным способом подает себя... Балагур, эксцентрик, склонный к лицедейству гений преклонных лет. Одним словом — поза и фраза. Между прочим, сам от себя он всегда в восторге, но женщины почему-то недолго удерживаются на завоеванных рубежах. А все остальные знакомцы предпочитают вообще не связываться с весьма экзальтированным евреем.

— Предлагаете подключить его?

— Будь Эммануил Вайнграсс помоложе, советовал бы! Но кое-что, мистер Свонн, мы с вами в силах предпринять и без него, руководствуясь выводами, которые Мэнни сделал года четыре тому назад. Последние восемь часов я только об этом и думаю.

— Интере-е-сно... Слушаю вас внимательно!

— Перед тем как на объекте под Эр-Риядом случилось несчастье, кто-то начал распространять слухи о том, что нам пора закругляться. Затем пошли в ход угрозы, и тогда Мэнни решил выступить в своем амплуа.

Кендрик задумался.

— Продолжайте, конгрессмен. Все, что вы говорите, представляет интерес, — сказал Свонн, педалируя голосом каждое слово.

— Вам, мистер Свонн, как арабисту, конечно, известно, что Коран запрещает спиртное.

— Между прочим, конгрессмен, древние арабы не случайно, узнав про вредные свойства спиртного, назвали его «эль-кеголь», что означает «одурманивающий».

— Ваша информация, мистер Свонн, прямо в масть! Дело в том, что Мэнни Вайнграсс, большой любитель виски и хлебосол, каких мало, всегда угощал своих друзей-арабов отборными марками этого напитка. И конечно, когда развязывались языки, слышал многое, что никак нельзя отнести к пьяной болтовне. К примеру, ему стало известно, будто создается промышленный консорциум — своего рода картель, который, прибирая к рукам десятки мелких компаний, наращивает мощь — то есть концентрирует в своих руках кадры, технологии, оборудование, разумеется, в строжайшей тайне. Если допустить, что информация, полученная Вайнграссом, достоверна, цель создания картеля тогда была ясна, еще более она ясна теперь. Не вызывают сомнений намерения его верхушки направить промышленность и экономическое развитие региона Юго-Западной Азии в нужное русло. И вот еще что! Эммануил Вайнграсс, осмыслив критически все, что услышал, пришел к выводу: штаб-квартира этой организации в Манаме, столице Бахрейна. И это неудивительно, поскольку там действуют десятки зарубежных банков. Однако его повергло в изумление другое — советы директоров картеля возглавлял некто, называвший себя Махди. Этот факт, мистер Свонн, наводит на размышления, ибо столетие назад широко известный Махди просто вышвырнул англичан из Хартума.

— И в самом деле символично! — покачал головой Фрэнк Свонн.

— В том-то и дело! Вот только новоиспеченный Махди плюет на ислам, в отличие от его бесноватых экстремистов-фанатиков.