Из зарослей показалась Дашкина физиономия. Она, бросив короткий взгляд по сторонам, только отрицательно качнула головой. Как раз в этот момент в практически целую, не сломанную калитку вразвалочку зашел огромный мужик лет пятидесяти. Хотя по его заросшей щетиной роже определить возраст и внешность было очень сложно. Такой если прилюдно убьет кого-нибудь, а потом просто помоется и побреется, то произойдет идеальное убийство, потому что его никто и никогда не опознает.

На нем были комбинезон на подтяжках и дырявая клетчатая рубаха, в распахнутом вороте которой торчали жесткие на вид седые волосы. На голове они явно выглядели темнее, но это, скорее всего, из-за грязи. А может быть, и еще из-за чего-нибудь.

Мы с Дашкой, судорожно одергивая одежду и пытаясь привести себя в порядок, всем своим видом старались продемонстрировать, что мы тут вовсе не «удобряли» матушку-природу, а просто вот эти самые распрекрасные лопухи собирали. Учитывая тот факт, что Даша как раз перед появлением мужика сорвала мне парочку и сейчас нервно комкала в руках… Наверное, чтобы они мягче стали…

– Вы че, девки, здеся забыли? Грабануть кого хотите, шалавы? А ну быстро валите отседова, пока я вам по мягкому месту пуд соли не впарил. Шляются тут, прости господи, разные, а апосля вас то зараза какая народ косит, то вон, поди, и трупы недавно нашли. Может, это вы порешили мужиков-то? А? А ну признавайтесь, шалавы!

Сначала мы с Дашкой просто опешили от таких оскорблений и обвинений, а при последнем вопле, судя по всему, сильно выпившего мужика, у которого неизвестно откуда в руках появилась раритетная берданка, побледнели и основательно дрогнули. Дарья, уже открывшая было рот, чтобы подробно перечислить всю родословную этого козловидного товарища, быстро, в кои-то веки послушавшись инстинкта самосохранения и придержав язык, начала медленно отступать назад, вцепившись одновременно в рукав моей ветровки. Мужик передернул затвор и, прямо как в старых фильмах, направил оружие на нас, при этом паскудно оскалился и двинулся следом.

Я тут же почувствовала, как у меня задергался левый, самый нервный глаз, хотя по ощущениям скоро к нему и правый должен был присоединиться, а Дарью и вовсе пробила икота. Хана! Вот как только Дашка начала икать, я поняла, что наши дела совсем плохи. Так всегда случалось: Даша икает – нас обязательно «будут бить». Ох, во что мы ввязались?!

В глазах мужика при виде нашего отступления загорелся охотничий азарт. Именно с этого все и началось. Раздался громкий треск, стекло в покосившемся доме рядом с нами жутко загремело, осыпаясь мелкими осколками на пол. Мы обе завизжали и бросились наутек, а нам вслед полетели ругань и хохот мужика. Пробежав вокруг дома, мы на спринтерской скорости олимпийских чемпионов (причем в беге с препятствиями!), словно две горные козы, перемахнули через забор, по дороге едва не потеряв так и не застегнутые штаны, и бросились к машине, оставленной чуть в стороне. Как же здорово, что подъехать ближе к халупе мы не смогли из-за большой, размытой дождем ямы, наполненной мутной водой! А ведь еще несколько минут назад спорили по этому поводу и сетовали на то, что денег хватило только на покупку колесного друга, а не на авто на антиграве. Трясущимися руками я ткнула пальцем в кнопку запуска двигателя, и мы на предельно допустимой скорости рванули подальше от этого кошмарного туристического домика с его жутковатыми обитателями.

Назад мы неслись по уже знакомым ухабам, а я, выплескивая пережитый стресс и возмущение, распекала Дашку, которая с покаянно-понурой головой сидела на соседнем сиденье и рассматривала свой маникюр. Но ее раскаяния хватило ненадолго (она холерик по натуре, и ее спокойствия всегда хватало в лучшем случае на полчаса, потом скопившаяся внутри энергия требовала срочного и бурного выхода и как следствие затевалась очередная авантюра).