Не удивлялся этому один только Легар. Он лежал на огромных полатях, покрытых поверх тюфяка огромной шкурой чёрного медведя, злобного зверя с длинной, шелковистой шерстью, как-то раз сдуру забравшегося однажды не просто в деревню, а в их дом и думал, что будет лучше, сходить за харчами к соседям или отправить Эолтана, спящего у него в ногах, на охоту? Свежатинка, конечно, дело хорошее, тем более оленина, на свиней пёс-дракон никогда не разменивался, но у соседей можно ведь разжиться и всем остальным. Овощами, яйцами, сметаной, колбасой и, что самое главное, вином. Есть Легару уже хотелось, а вот подниматься с полатей ещё нет.

   Вчера в полдень они вернулись в Большой Шум из Золотого Марга, где Легар докладывал Селенусу и его банде сварливых, вечно недовольных магистров о выполнении очередного задания. На этот раз вместо того, чтобы извести под корень злобных кобольдов в одном небольшом горном королевстве, он вздёрнул на виселице полторы дюжины охотников на детёнышей этого малого народца, собственноручно посадил на кол начавшего интенсивно чернеть мага, изготавливавшего из их внутренностей снадобья, покалечил три десятка рыцарей из личной охраны короля, набил его величеству морду так, что та вся опухла, лишив того передних зубов, после чего между кобольдами, людьми и горными орками был заключён договор о вечном мире и справедливой торговле. За кобольдов его подписал Эолтан. По этому договору кобольды отныне могли спокойно появляться в трёх городах королевства и во всех его деревнях и хуторах, чтобы менять изумруды и другие драгоценные камни на молоко, сметану и белый сыр. Гарантией их безопасности стала смертная казнь за убийство кобольда.

   Почему-то такое решение проблемы людей и орков, с которыми несколько столетий воевали эти пугливые, слабые, но чертовски упрямые существа ростом с трёхлетнего ребёнка, вызвало у многих магов зубовный скрежет. Легар, который два с лишним месяца голым шастал по горам, чтобы понять, какого рожна нужно кобольдам, так разозлился, что отобрал у магистра Тревиада его магический посох и переломил его через колено. Ну, а поскольку магистр не хотел отдавать ему посох с навершием в виде засушенной головы кобольда и изумрудами вместо глаз, он засветил тому кулаком в глаз. Зато теперь, когда магистр Тревиад уже не сможет насылать на кобольдов порчу, те точно прекратят свою партизанскую войну на всём Илмирине. Сразу после этого Легар смотался в Кантерию, отдал кобольдам голову их древнего короля и ещё раз пригрозил людям, что вернётся в горы по первой же просьбе малого народца, но не один, а вместе со всеми своими друзьями, и тогда они точно прольют здесь целые реки крови. Человеческой и орочьей.

   Легар лежал на медвежьей шкуре под одеялом, пошитом из собольих шкурок и с грустью думал о том, что если бы он отправился в Кантерию семнадцать лет назад, то тем самым сохранил жизнь тысячам этих крохотных, смешных человечков с несуразно большими головами, похожими на желудь. Кобольды, в благодарность за своё спасение, подарили ему свою древнюю реликвию, плоский изумруд ромбовидной формы длиной с палец.