— Что случилось? — спросила я у нее.

Она провела по своему бело-голубому меху лапкой.

— Тан-тан плохо себя чувствует.

Верблюдо-осел смотрел на нее большими темными глазами.

— Она заболела?

— Нет. Она просто старая. — Нуан Сама вздохнула. — Я думаю, это ее последнее путешествие. Я прихожу навестить ее, когда могу, но она… Иногда животные просто стареют.

— Я могу как-нибудь облегчить ее состояние?

— Вы можете увеличить уровень кислорода в конюшне? — Нуан Сама подняла на меня взгляд.

Я не могу исправить прочее, но это, по крайней мере, сделать могу.

— Подойдет двадцать три процента?

— Это будет идеально. Благодарю вас! Ей будет легче дышать.

— Сделано. — Я сделала чей-то день лучше. Значит, сегодняшний день не прошел зря.

Гостиница снова зазвенела. Отрокары были очень настойчивы. Я вызвала экран из ближайшей стены. Его заполнило лицо Дагоркуна.

— Ханум просит вас разделить с ней ее утренний чай.

Я не хотела разделять чай. Я не хотела играть в политику или быть разумной. Мне просто хотелось отправиться на кухню сделать себе чашечку кофе. Мне понадобится поддержка.

— Спасибо. Я сейчас поднимусь.

Я махнула экрану, вызывая крытый балкон, где любила завтракать Калдения. Ее Милость сидела на своем любимом стуле, безукоризненно одетая в сложный густо-синий гибрид платья и кимоно с золотыми и красными вышитыми цветами.

— Доброе утро, Ваша Милость. Вы бы не могли сопроводить меня к Ханум на утренний чай?

— Конечно. Сейчас спущусь.

Я убрала экран и покинула конюшню, чтобы встретиться с Калденией на лестнице.

В покоях отрокаров было необычно тихо. Дагоркун с мрачным лицом снова проводил нас с Калденией на балкон, и встал рядом с матерью, которая восседала в своем одеянии на ярких подушках. В этот раз в круглом кострище горел огонь, вздымая облачка пряного дыма. Я узнала запах — трава джевы. Отрокары сжигали ее на удачу перед дальней дорогой. Ханум смотрела в огонь, сведя брови. Она не осознавала присутствия Калдении.

Я присела на полукруглую скамью.

— Вы уезжаете?

— Завтра вечером.

— Почему?

— Мирные переговоры провалены. — Ханум сощурила глаза. — Теперь не бывать миру.

— Я не понимаю, — мягко произнесла я. — Что изменилось?

— Мы опозорены и унижены.

Также как и вампиры, но сказать это прямо было не лучшей стратегией.

— Святая Анократия нанесла первый удар.

Ханум вздохнула.

— Да, но теперь у нас и с ними слабая позиция. Мы здесь.

Она подняла руку, удерживая ладонь параллельно полу.

— Торговцы здесь.

Она подняла другую ладонь на несколько дюймов выше.

— Торговцы хотят мира. Без мира нет выгоды.

— Все не так просто, — сказал Дагоркун.

— У нас демократичное общество, — сказала Ханум. — Представленные здесь мужчины и женщины — прославленные воины. Они лучшие из лучших, и представляют определенные фракции внутри Орды. Если бы мирный договор был ратифицирован, каждый отрокар добавил бы к нему вес и значимость своей репутации. Их честь и репутация должны были связать наше соглашение. Моим людям был дан простой приказ: не применять силу, пока они находятся под вашей крышей. Руах ослушался его. Это плохо отражается на его командире.