Уилмос откинулся назад.

— Пси-бустер питается жизненной силой.

— Я знаю.

— Это — агония. Худшая боль, известная человечеству.

— Я знаю.

Уилмос что-то обдумывал.

— Хорошо. Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Я тоже на это надеялась.

После жары Баха-чара прохлада гостиницы была более чем привлекательна. И я, наконец-то, могла отпустить сумку. Я совсем не хотела, чтобы пси-бустер находился рядом с моей кожей, так что Уилмос упаковал его в большую сумку на колесиках. Сумка была громоздкой и становилась легкой добычей. Я почти милю везла ее по улицам Баха-чара, переживая, что она заинтересует какого-нибудь предприимчивого вора. Но наконец-то я дома. Я прошла по коридору, таща за собой сумку, и открыла экран к Джорджу.

— Встретимся в бальном зале.

Он кивнул.

Нам предстоял не самый приятный разговор, но мне было плевать.

Я вошла в торец бального зала. Где же будет хорошее место?.. Сбоку? Нет, я хочу, чтобы они образовали круг вокруг меня. Я остановилась в центре, где на мозаичном полу было изображение Гертруды Хант, окруженной стилизованной метлой. Это наилучшая точка.

В центре мозаичного пола образовалось отверстие, неширокое, но становящееся все больше и больше, поглощающее кусочки мозаики. Ничего страшного. Позже я ее восстановлю.

Джордж зашел в бальный зал.

— Итак, это ваше первое задание, — сказала я.

— Да.

Теперь отверстие было шириной три фута. Достаточно широко. Я подняла руку, уговаривая один из больших корней гостиницы подняться. Тонкие корешки не сработают. Они были капиллярами, а мне нужна хорошая, толстая вена, прямой доступ к сердцевине гостиницы. Это займет некоторое время.

— Это должно было стать предметом вашей гордости? Ваше первое задание, которое вы собираетесь завершить, невзирая на издержки для всех остальных?

— Гордость за свои дела для тех, кто ищет признания, — сказал Джордж. — Признание не имеет значения для меня.

— Очевидно, люди тоже не имеют для вас значения. Вы пришли сюда и попросили довериться вам. Вы притворились, что ничего не знаете о гостиницах и принципах их работы. Затем вы систематически манипулировали событиями и ослабляли мою решительность, пока не довели до настоящего момента.

— Вы бы не согласились на это, если бы не были в отчаянии, — сказал он.

— Да. Вы знали, что Шон был Туран Адином, и у нас с ним была история?

— Да. Был шанс, что его присутствие дало бы вам тот финальный толчок. Нуан Сее все больше впадает в отчаяние. Его загнали в угол. И Святая Анократия и Ордавоинственные культуры, а лисы — нет. Продолжающаяся война для них тяжелее, чем для всех остальных. Почитание предков настолько прочно укоренилось в обществе лис, что они убивали друг друга за привилегию заботиться о стариках. Нуан Сее наполовину изгой, одержимость сплочением изгоев в клан доминирует в его бизнесе последние двадцать лет. Он приложил усилия, чтобы замести следы, но когда изучаешь его финансовые сделки, имея в виду его родословную, картина вырисовывается довольно ясная. Когда он приобрел права на Нексус, должно быть, чувствовал триумф. Наконец-то он сможет собрать своих людей вместе. Он поторопился с колонизацией. Вероятно, это было самое эмоциональное решение за всю его карьеру. Потом он видел, как все это разваливается на части.

— Он подверг опасности своих собственных людей.

Джордж кивнул.

— Он полагал, что поступает правильно. Но без мира нет ни клана, ни храма, ни объединения. Он хотел привести Туран Адина на переговоры, потому что тот — их самое главное оружие. Я могу его оправдать. При том, что переговоры терпели неудачу, а старший сын Ханум погиб в прошлом году на Нексусе, она будет нуждаться в Осеннем фестивале.