— Подход есть? — Сергей чувствовал себя гончей, взявшей след.

— Найду, — заверил Стас. — Я тут по сходной цене у одной старушенции пару картинок Клевера взял. А сейчас Клевер в цене попер. Его банкиры полюбили. Красиво все, понятно и приятно. И в офисе глаз ласкает. С одной пойду к одному антиквару, а с другой — ко второму.

— Ты прямо сейчас иди, надеюсь на тебя, Стас! — Сергей возбужденно схватил руку осведомителя и с жаром потряс ее.

— На Стаса надейся, а сам не плошай, — хихикнул информатор.

По залу, где когда-то проходила давняя презентация, прогуливались два хорошо одетых господина: один пожилой, благообразного вида, другой помоложе и понескладнее — деньги еще не успели выправить его осанку.

В отдалении от них, возле буфетной стойки, расположился Стас. В руках он держал нечто квадратное и плоское, завернутое в бумагу.

— Неплохой особнячок приобрели, — оглядывая зал, говорил пожилой тому, что помоложе. — Совсем неплохой. Какие картинки желаете?

— В кабинет что-нибудь, Михаил Абрамович. И в приемную, — отозвался нескладный богатей.

— Понятно. Бойма рекомендую, — пророкотал Михаил Абрамович. — Легкий сюр. Нарядно, престижно…

Хозяин особняка покачал головой.

— Мне бы поизвестнее художника.

— Тогда Монетов. Очень модный сейчас живописец. Замечательные натюрморты — в забытых традициях старых мастеров.

— А Репина нельзя? Или Сурикова?

Михаил Абрамович с тоской взглянул на собеседника.

— Можно, если Третьяковка уступит… А Рафаэль не устроит вас? Из Лувра?

Где-то в соседнем помещении зазвонил телефон.

— Извините, — сказал хозяин. — Я на минуточку. Но ваше предложение мне нравится. — И он удалился.

Михаил Абрамович обернулся к Стасу.

— Ну, что ты ходишь за мной, как привязанный?

— Должок получить, Михаил Абрамович. Полтинник с вас! — заявил тот на голубом глазу.

— С каких это дел?! — возмутился Михаил Абрамович.

— «Спартачок»-то выиграл. — Стае прислонил свой сверток к стойке, а сам устроился на изящном черного дерева стульчике.

— Попал, попал, — пришлось согласиться с проигрышем Михаилу Абрамовичу, и он протянул Стасу соответствующую купюру. — А принес-то что?

— Клевера.

— Покажи.

Стас освободил картину от бумаги и повернул ее к Михаилу Абрамовичу.

— Неплохой Клевер, — оценил тот полотно. — Редкий для него зимний пейзаж. Сколько хочешь?

— А сколько дашь, Миша? — хитро прищурился Стас.

— Любую половину того, что запросишь, — Михаил Абрамович был дедок ушлый и торговаться умел.

— Тогда две тысячи баксов, — объявил цену Стас.

— Не наглей, Стае. Пятьсот! — предложил Михаил.

— Несерьезно. Восемьсот пятьдесят! — уперся Стас.

— Ты знаешь, как я к тебе отношусь! — возвысил голос Михаил, а Стасу послышалась фраза незабвенного ильфопетровского героя Паниковского: «Шура, вы же знаете, как я вас уважаю!» Стас мысленно хихикнул. — Семьсот пятьдесят, — надбавил тем временем Михаил.

— Миша, на днях у меня будет Маковский, — сообщил Стас заговорщически.

— Жанр? — заинтересовался Михаил Абрамович.

— А что же еще? — пожал плечами Стас.