|
Жаль, что оно так быстро закончилось… Знаешь, Гвидо? В сиротском доме, где я оказалась, в общей спальне мне выделили постель у самого окна. Когда выключали свет, и все в спальне затихало, я видела и слышала темную ночную улицу, зловещую и холодную. Даже когда я засыпала, мне мерещилось, будто я на продувном ветру и со всех сторон мне угрожает опасность, хотя я доподлинно знала, что у меня есть кров и служащие сиротского дома не дадут случиться ничему дурному. Однако их тепло не грело меня, их заботы оставляли меня равнодушной. Потому что я каждое мгновение вспоминала ласку матери, наш с ней дом и моего любимого дедушку. А приют был для меня все равно, что транзитный пункт в моей судьбе, пока я не узнала Лиллиану, пока мы не начали взрослеть вместе, пока я не поступила в университет, не встретила тебя. А в Неаполе я вновь оказалась на продувном ветру, одинокая, без понимания и защиты. Но в тот раз не оказалось людей, которые подобно социальным работникам приюта не допустили худшего. И, лежа в клинике, я поняла, что мой брак – это мираж, иллюзия, что я сама должна была позаботиться о себе и своем малыше, а не уповать на мужа, который не знает моих страхов и которому чужды мои опасения. Пойми меня правильно, Гвидо. В смерти ребенка я могу проклинать Катарину, пенять на тебя, но до конца жизни буду винить только себя. Поскольку на мне лежала первейшая обязанность уберечь его. – Ты не права по отношению к себе, Сара. – В данном вопросе мне безразлично, что ты об этом думаешь. Я лишь пытаюсь объяснить свою позицию. То, что мы считаем кого то супругом, может стать опасным соблазном увериться в истинной близости этого кого то. Я не отказываюсь от тебя и твоего участия в жизни нашего ребенка. И буду только счастлива, если ты окажешься хорошим отцом… – Но ты не веришь в меня как в мужа, – перебил ее Гвидо. – Да, и я назвала этому достаточно причин, – подтвердила она. – Значит, мы вернулись к тому, с чего начали? Мы всего лишь любовники? – Что поделаешь. Жизнь преподносит сюрпризы, – рассмеялась Сара. – У тебя я не поселюсь. Я не привык к такой тесноте, – поспешно предупредил ее Гвидо. – Тебе придется окончательно перебраться в мой пентхаус… А с другой стороны, кому нужна жена, когда есть такая роскошная любовница, – подытожил он, поцеловав свою возлюбленную. ЭПИЛОГ – Я никогда не была в Америке, – призналась Сара, выглядывая из окна нью йоркского отеля. – И как вам это понравилось, синьора Барбери? – осведомился Гвидо, вальяжно развалившийся на огромной постели. – Впечатляет. Особенно удивительно воочию видеть то, чем до этого любовалась лишь на экране и фотографиях… Гвидо встал, подошел к Саре и обнял ее, сомкнув руки на плоском животе. – А тебе как, муженек? – Все крупно и внушительно, – констатировал он. – Меня удивило, что ты согласился доверить Анну попечению Альдо и Марты, тогда как боялся оставить ее одну даже на ночь в комнате с открытой дверью. – Уверен, с этими двоими дочке будет хорошо. Сейчас я думаю о тебе, родная. Ты заслужила настоящий медовый месяц. И эта огромная постель, что позади нас… – А что постель? – Не навевает ли она тебе определенных мыслей? – осведомился муж. – Ты намекаешь на сонливость? – предположила Сара. – Отнюдь, – покачал головой Гвидо. – Тогда о чем ты, дорогой? – Боюсь, словами этого не объяснишь, – сказал Гвидо, увлекая Сару за собой. |
