— Там, на заднем сиденье есть фляжка и сандвичи. Надеюсь, нам хватит этого до самого дома, поскольку в пути задерживаться я не намерен.

Она покачала головой, а затем вдруг сказала:

— К чему, в самом деле, длить агонию? Чем скорее приедем, тем скорее уедем и тем лучше будет для меня.

Она заметила, как поджались губы Джейка, как он, подавив вздох, отвернулся от нее. Невольная реакция на оборонительную позицию, которую она заняла по отношению к нему. Теперь казалось невероятным, что некогда им было так легко и просто друг с другом; они могли часами находиться рядом, не нуждаясь в словах, могли часами разговаривать, а теперь один звук его голоса делал самое безобидное замечание достаточным, чтобы мучительная боль раздражения пронзила ее сознание.

— Ты все никак не успокоишься, Джейми? — спросил он так резко, что она занервничала.

— Никто не любит, когда его заставляют делать то, чего он не хочет, — отрезала она. — Если все другие прощают тебе твое отвратительное высокомерие, это не значит, что я спешу присоединиться к ним.

— Высокомерие? Вот, значит, какого ты обо мне мнения?

Они уже миновали окраины Лондона и теперь ехали по трассе.

— А ты себя таковым не считаешь? — сдавленно проговорила Джейми и тотчас пожалела об этом. Лучше бы она помалкивала, игнорируя все его замечания. Нельзя позволить ему втянуть себя в спор. Джейк, насколько она знала, непревзойденный мастер манипулировать фактами, заставляя их работать на себя.

Он не ответил на ее слова, и она, посмотрев на него, заметила в его взгляде, скользнувшем по ее лицу, издевательскую насмешку.

Прошло какое-то время, пока он заговорил:

— Раньше тебе это нравилось. Ты находила восхитительным, что я такой властный.

Джейми закипала презрением и яростью. А хуже всего то, что сказанного им она отрицать не могла. Некогда она позитивно использовала именно это слово — властный.

— Что ж тут странного? Ведь мне было всего восемнадцать, — заметила она, подавив гнев и постаравшись придать лицу полную бесстрастность. — К счастью, с тех пор я повзрослела.

— Ты думаешь, что повзрослела, — вежливо поправил ее Джейк. — Да нет такой женщины, которая не уважала и не хотела бы такого мужчину, который позволит ей толочься возле него и восхищаться им, и если ты, Джейми, будешь честна сама с собой, то не сможешь не согласиться с этим.

Частью своего рассудка она понимала, что он прав, но будь она проклята, если сознается ему в этом.

— Я полагаю, что мужчина и женщина должны быть во всех отношениях равноправными партнерами, — сказала она холодно. — Имидж настоящего мужчины, главы и повелителя, безнадежно устарел, Джейк. Прошли те времена, когда мужчина мог деспотично не считаться с мнением женщины просто потому, что он мужчина.

— Согласен. — Его готовность принять критику изумила ее. — Но все же настаиваю, что любая женщина хочет такого мужчину, который способен доказать ей, что он настоящий мужчина, мужчина, на которого она может положиться в любой ситуации.

Конечно, он прав, но она не желала признавать его правоту.

— Знаешь, Джейк, существует разница между истинной мужественностью и мужским высокомерием.

Больше ей говорить не хотелось. К счастью, они проезжали опасный участок пути, и Джейк сконцентрировал внимание на дороге, что лишило его возможности продолжать спор.

Впрочем, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза, она пожалела, что их разговор прервался.