— Умница, да откуда денегъ-то взять? Вѣдь намъ надо тоже тотъ разсчетъ держать, что ежели завтра не наймемся, такъ было-бы на что поѣсть.

— Ну, Богъ не безъ милости. Авось завтра и найметесь. Вѣдь вы вотъ съ здоровыми ногами, вы на поломойство наняться можете, такъ вамъ съ полъ-горя. Хозяйкѣ по пятачку отдадите, да ежели на копѣйку сахару купите, то я васъ и чайкомъ дома попоить могу. Чай у меня есть. Заваривать у хозяйки буду, такъ и васъ попою за милую душу.

Акулина и Арина колебались, куда имъ идти на ночлегъ. Напиться чаю, не видавъ цѣлый день горячей пищи, было заманчиво. Онѣ стали шептаться другъ съ дружкой, разсчитывая сколько у нихъ останется на завтра денегъ, ежели онѣ позволятъ себѣ это удовольствіе.

Въ это время подъ навѣсъ зашелъ какой-то башенбардистъ въ потертомъ пальто и въ войлочной рыжей шапкѣ, посмотрѣлъ направо и налѣво, обозрѣвая присутствующихъ, и сказалъ:

— Двухъ поденщицъ намъ на завтра съ утра требуется. На Гороховую улицу. Будемъ рамы зимнія выставлять, такъ чтобы всѣ окна перемыть, двери, полы, которые ежели не паркетные и все прочее.

Подъ навѣсомъ просіяло. Почти всѣ женщины поднялись со скамеекъ и приблизились къ нему.

— Придти къ семи часамъ утра. Я сейчасъ адресъ дамъ, продолжалъ бакенбардистъ.

— Давай, голубчикъ, давай. Вотъ я могу, да вотъ и она, послышалось со всѣхъ сторонъ и нѣсколько рукъ протянулось къ нему.

Всѣ протискивались, стараясь быть впереди. Подскочила къ бакенбардисту и Акулина.

— Насъ возьмите, баринъ, насъ! кричала она. — Мы вотъ двѣ изъ одного мѣста. Арина! Иди сюда! Чего ты, дура, тамъ сзади-то торчишь!

— Постой! Постой! Не напирай! Чего вы лѣзете-то! крикнулъ бакенбардистъ. — Цѣна?

— Да вѣдь ужъ положеніе извѣстное: шесть гривенъ, раздалось гдѣ-то.

— Вретъ, вретъ она. Положеніе — полтина. Чего ты запрашиваешь-то!

— Я считаю, что и полтину-то дорого.

— Какъ дорого? На стирку по полтинѣ-то въ поденщину ходимъ, такъ тамъ кофеемъ поятъ и харчи даютъ.

— У насъ и работы-то всего часовъ до трехъ-четырехъ дня. Ну, ладно, и мы чаемъ попоимъ. А только сорокъ копѣекъ. Намъ двухъ женщинъ требуется.

— Хоть шесть штукъ, а только меньше полтины нельзя, слышалось со всѣхъ сторонъ.

— Бери насъ, баринъ, бери… Мы вотъ двое и за сорокъ копѣекъ пойдемъ, тронула Акулина бакенбардиста за рукавъ и указала на себя и Арину.

Бакенбардистъ посмотрѣлъ на нихъ и сказалъ:

— Ну, ладно. Приходите. Гороховая улица, № 117. Къ господину Крылину. Да вотъ я сейчасъ запишу. Только приходите къ семи часамъ утра.

Бакенбардистъ вынулъ изъ кармана клочекъ оберточной бумаги и карандашъ и сталъ писать адресъ.

На Акулину и Арину со всѣхъ сторонъ сыпались ругательства, зачѣмъ онѣ цѣну сбили. Женщины не жалѣли ни горла, ни отборныхъ словъ.

XVIII

Вотъ плакались, что нѣтъ найма, анъ оказывается, что и съ заработкомъ, — привѣтливо сказала Акулинѣ съ Ариной женщина съ головой окутанной платкомъ. — Это только моя такая доля несчастная, что я изъ-за моихъ проклятыхъ ногъ ни на поломойство, ни на стирку идти не могу. Какъ наклонишься къ полу — ломятъ, да и что ты хочешь! Не наймусь завтра или послѣ завтра въ прислуги, такъ въ больницу лечь, что-ли, на праздникъ? Да не возьмутъ и въ больницу съ моей болѣзнью. Скажутъ: какая ты больная, коли ходить можешь! разсуждала она и прибавила:- Ну, что-жъ, милушки боровичскія, пойдемте къ намъ въ углы ночевать, прожертвуйте по пятачку-то, вѣдь ужъ завтра по два двугривенныхъ заработаете.

— Можно, можно теперь по пятачку за ночлегъ прожертвовать, Пойдемъ къ вамъ, коли у васъ такъ хорошо. Веди насъ, радостно отвѣчала Акулина.