– Что ж… Всё хорошо, что хорошо кончается, – следопыт одним махом осушил кружку.

– А не боишься, что уведёт твою ненаглядную? – северянка взяла кусочек копчёной змеи, закинула его в рот и, небрежно стряхнув с пальцев кунжут, перевела взор на воина.

– Хех. Так говоришь, будто тебя это вовсе не касается. Первая же начнёшь локти кусать, – отпарировал Джон, снова принявшись крутить пальцами кружку.

– С чего вдруг? – с едва заметным недоумением спросила Эрминия. – Мне она нравится. Мы вполне могли бы ужиться и втроём.

Вглядываясь в её серьёзное лицо, которое на две трети скрывала тень капюшона, следопыт хитро улыбнулся и пожал плечами:

– Действительно… Почему нет?

Он ожидал услышать привычное «расслабься, я шучу», но воительница, не проронив ни слова, вновь посмотрела на застывшие за окном силуэты. И всё же Джон понадеялся, что это был тот самый специфичный юмор, изредка проклёвывавшийся сквозь холодную пасмурность воительницы.

***

Часом позже, заглянув на рынок и закупившись всем необходимым, странники разделились. Рэксволд с Эрминией отправились в сторону конюшни, взяв на себя задачу выбрать доброезжих лошадей, которые не понесли бы всадников при виде змеи или шуме обвала. Узкие горные тропы не прощали ошибок, и нелепая случайность могла легко закончиться трагедией, именно поэтому выносливые и спокойные лошади здесь стоили дорого. Неприлично дорого. Подобно бешеной крысе кусался ценник на умный не по годам молодняк, который, помимо прочего, мог без труда оторваться от стаи волков, коими были печально известны лесистые перевалы. Чуть меньше просили за старых невозмутимых меринов, уповая на проверенную временем надёжность и бесценный опыт. Все неисправимо пугливые и агрессивные животные заканчивали свой путь в лавке мясника. Последнее почти не приносило дохода, отчего хозяева конных дворов порою занимались втюхиванием непригодных для езды лошадей неразборчивым покупателям. И чтобы пара молчаливых чужестранцев не искушала местного барышника, Джон с Лайлой остались ждать у массивных ворот города в компании Бамбука, четырёх набитых котомок и небольшого медного таза.

Высокий мощный жеребец, обладатель равномерно серой масти, чрезвычайно редкой для этих краёв, выделялся среди множества низкорослых гнедых лошадей. Проходившие мимо горожане не могли скрыть удивления: они кивком указывали друг другу на коня, что-то восхищённо говоря по-виверхэльски. Один из стоявших у ворот стражников даже подошёл к Джону и, заложив большие пальцы за проклёпанный ремень, заинтересованно спросил:

– Monz mlondren?

– Эльтарон, – с простодушной улыбкой ответил следопыт, догадавшись о сути вопроса по восторженному взгляду собеседника.

– А-а-а, – понимающе протянул стражник, показал одобрительный жест, а потом со страшным, царапающим слух акцентом произнёс: – Красивый жеребца, – положив ладонь на рукоять висевшей на поясе булавы, он вернулся на пост.

– Ещё немного, и мне предложат за тебя цену, – усмехнулся Джон, похлопав Бамбука по шее. Конь, широко раздувая ноздри, потянулся к следопыту, и тот прикрыл глаза, чувствуя, как горячее дыхание щекочет его лицо. – Не переживай, я не собираюсь тебя продавать. Ты напоминаешь мне Шелеста.

– Шелеста? – поёжившись от неприятного ветра, Лайла достала из котомки зелёную накидку. – Кто это? – она покрыла плечи тонковыделанной шерстью и щёлкнула изящной фибулой в форме пронзённого стрелой полумесяца.

– Моя первая лошадь, – Джон поднял взор к выглянувшему из-за тучи осеннему солнцу, которое хоть и сияло по-летнему, но уже почти не грело. – Могучий был жеребец…

– Что с ним случилось? – уловив в его голосе грусть, вампирша посмотрела на воина, тут же прищурившись от ярко заблестевших доспехов.