Он все еще чувствовал себя так, словно гигантская рука проникла внутрь, пробив дыру в том месте, где находилось его сердце. Теперь там не было ничего, кроме разбитых и острых осколков, за которыми скрывалась пустота.

Лиам просто продолжал идти. Все, что ему оставалось, единственное направление, в котором он мог двигаться — вперед, иначе просто рухнет и никогда больше не поднимется.

Мужчина спустился по лестнице в вестибюль и вышел тем же путем, каким пришел, убедившись, что входная дверь закрылась. Порывы ветра швырнули хлопья снега ему в лицо. Он спустился по покрытым коркой льда ступенькам, стараясь не поскользнуться ещё раз.

Внимание Лиама привлекло цветное пятнышко на фоне снежной пелены у края тротуара. Он наклонился и поднял крошечную вязаную шапочку. Его грудь болезненно сжалась, а в горле перехватило дыхание.

На мгновение Лиам задумался, а не отнести ли шапочку обратно в тихое здание к двери родителей Джессы. Ведь она принадлежала маленькому Лиаму, а не ему.

Вместо этого мужчина стряхнул с шапочки снег и осторожно положил ее в карман. Он сохранит ее. Более того, Лиам должен был сохранить ее.

Это было все, что у него осталось от семьи.

Мужчина снял с плеч рюкзак, достал бутылку с водой, батончик мюсли и бумажную карту Мичигана, а затем застегнул его. Изучая карту, он мысленно выстроил план.

Выбраться из центра, потом дойти до пригорода. Обогнуть озеро и отправиться прямиком в штат Мичиган, по побережью, на север через десятки маленьких городов, избегая Гранд-Рапидс, Каламазу и остальных городов, которые через нескольких дней превратятся в смертельные ловушки.

С рюкзаком за плечами и шапкой на голове Лиам решительно и уверенно зашагал на юг.

От места назначения его отделяли триста тяжелых миль.

Мужчина не мог назвать свою маленькую уединенную ферму домом. Он уже очень давно не знал ничего похожего на дом. Но больше идти было некуда, и, казалось, все равно, что делать в этом обреченном мире.

Покинутый и потерянный. Одиночка во враждебном мире, где все — даже природа, а может, и его собственная душа, полная горечи, желали ему смерти.

Это будет долгий путь назад.

Продолжение следует…