Плещеево озеро – колыбель русского флота

Когда исполнилось Петру шестнадцать, затеял он построить на Плещеевом озере, в Переяславле-Залесском, первую флотилию, положив тем самым начало российскому кораблестроению. Эта очередная потеха заставила Петра заняться арифметикой и геометрией, освоить различные астрономические и корабельные инструменты, чему обучали его тоже иноземцы – голландцы Франц Тиммерман и Карстен Брант.

Месяцами стал он пропадать на озере, чем приводил матушку свою Наталью Кирилловну в великое смятение. Мать боялась, что ее Петруша утонет, и не знала, что предпринять, чтобы привязать сына к Москве. Новая затея казалась ей еще хуже и опаснее, чем потешные игры возле Преображенского и ночные кутежи в поганом Кукуе.

И тогда Наталья Кирилловна надумала женить сына на молодой красавице и стала присматривать будущую невестку среди лучших столичных невест.

Венчание Петра Алексеевича и Евдокии Федоровны

После раздумий, впрочем непродолжительных, ибо время не ждало, она решила остановить свой выбор на двадцатилетней московской дворянке Евдокии Лопухиной, девушке красивой, доброй и нежной, из хорошей семьи, давно связавшей судьбы своих сородичей с военной и гражданской государственной службой.

А теперь автору представляется целесообразным подробно поведать о семье будущей московской царицы, о ее детстве и юности, предложив вашему вниманию собственный исторический рассказ «Венценосная страдалица». Рассказ этот будет разбит на части, первую из которых автор поместит в этом очерке, а последующие три – в других, соответствующих хронологической канве повествования.

Пусть не смущает вас, уважаемые читатели, то обстоятельство, что в первой части рассказа речь пойдет о персонажах, которые вроде бы не играли значительных ролей в истории России. Нет, играли, да еще какие важные! Однако об этом вы узнаете позже.

Сейчас же позвольте начать историю, в которой сплелись в один тугой, неразрывный клубок, как это не раз случалось в истории многострадальной России, любовь, беспредельная жертвенность, невероятная жестокость и полнейшая самоотверженность ради спасения любимой. Началась она при царе Алексее Михайловиче, а закончилась спустя полвека, при его внучке царице Анне Ивановне.

Ее пролог произошел в местах, хорошо известных каждому москвичу, – в полуверсте от Кремля, между улицей Солянкой и женским Ивановским монастырем. Именно там во второй половине XVII века стоял дом дворян Лопухиных. Его окна глядели на улицу, а позади ветвился густой старый сад. За ним широкой полосой лежал огород, а в конце двора, у красной кирпичной стены монастыря, теснились холопьи избы, баня, тележный сарай, коровник, овчарня и птичник. Конюшня же и «чистая», господская, баня стояли неподалеку от барского дома.

В этой усадьбе жила семья Иллариона Абрамовича Лопухина, служившего сначала царю Алексею Михайловичу, а после смерти государя его детям: правительнице Софье Алексеевне и ее братьям – Ивану и Петру. Было Софье, когда заняла она трон, 24 года, Ивану шел 16-й год, а Петру не было и 10. К несчастью, Иван «бысть скорбен главою и поврежден во членах» и поэтому правительнице соперником не был. Однако, соблюдая приличия, Софья велела Ивану иметь собственный царский двор, в то время как Петр находился при своей матери, вдовствующей царице Наталье Кирилловне, в девичестве Нарышкиной.

Рядом с Лопухиными жили в такой же усадьбе их друзья Глебовы, служившие при дворе царя Ивана. Лет за триста до описываемого времени обе семьи имели общего предка и поэтому считали себя хоть и дальними, но все же родственниками. Отношения между Лопухиными и Глебовыми всегда были дружественными, и это взаимное расположение переходило от одного поколения к другому, от старших к младшим, и поэтому и дети их с малолетства бегали то в одной усадьбе, то в другой и только в годы отрочества вдруг с горечью узнавали, что мальчики и дальше могут водиться друг с другом, а девочкам надлежит отныне сидеть дома, в тереме.