|
Он не позволил ему даже издали, в зрительную трубу, посмотреть на крепость; от Лефорта он требовал, чтобы никто из русских не выходил из домов и не позволял себе никаких вольностей. Лефорт всеми силами доказывал раздраженному Петру, что Дальберг имеет право так поступать, потому что Рига пограничный город и губернатор должен заботиться о том, чтобы система ее укреплений осталась тайною для такого опасного соседа, как Россия, но Петр был оскорблен такою невнимательностью и Ригу прозвал проклятым местом, а при первой возможности, в рыбачьей лодке с несколькими из своих бомбардиров, переправился через Двину и один уехал в Курляндию, предоставив посольству пробираться далее, как оно знает.
Прием, сделанный посольству в Курляндии герцогом, был самый радушный. Он лично отдал визит посольству и долго разговаривал с Петром и послами о польских и турецких делах. Посольство провело неделю в Митаве, но Петру и здесь стало скучно: нечего было делать, нечего осматривать – ни заводов, ни фабрик. Он оставил Великое посольство, поблагодарил герцога и поехал в Либаву.
Пребывание Петра в Кенигсберге Проехав через Либаву и наняв купеческий корабль «Святой Георгий», Петр 2 мая вышел из гавани. 4 мая он был уже в Пруссии. Курфюрст Фридрих III пригласил его в Кенигсберг, и он прибыл туда в ожидании своего посольства. Здесь, называя его обер-командором, заботились о том, чтобы Петр ни в чем не нуждался. Петр осматривал Кенигсберг и занялся изучением артиллерии под руководством главного инженера прусских крепостей Штейнера фон Штернфельда, восхитившегося его искусством в стрельбе и признавшего Петра Михайлова «осторожным и искусным огнестрельным художником», что и было написано в выданном ему дипломе. Для посольства был приготовлен роскошный стол с яствами на серебряной посуде, тосты провозглашал генерал-кригс-комиссар, а когда пили за здоровье Петра, гремели литавры, трубы и пушечные выстрелы. На первом приеме курфюрста, в зале, который назывался «Московским», русское посольство было в парчовых кафтанах, унизанных жемчугами и бриллиантами. Курфюрст пригласил их, сидя на троне, под балдахином, в красной бархатной одежде, усеянной бриллиантами, в шляпе с перьями, с рыцарским знаком, тоже усаженным бриллиантами на груди. Петр остался в Кенигсберге долее, чем предполагал: его задержали волнения в Польше, где французская партия усиливалась; чтобы противодействовать ей, Петр послал грамоты своему послу, в которых ясно выразил, что всеми силами будет противодействовать избранию короля, находящегося в дружбе с Турцией и Крымом, враждебными России. Грамота Петра пришла за два дня до выборов и произвела желанное действие: в Польше две партии избрали двух королей: одна партия избрала французского принца Конти; другая – курфюрста саксонского Августа; последнего поддерживал русский резидент. Петр послал поздравительную грамоту Августу и велел объявить польским избирателям, что для защиты республики от Конти и его партии к литовской границе придвинуто войско. Август со своим войском вступил в Польшу, присягнул, принял католичество и дал честное слово царю быть с ним заодно против врагов христианской веры. Устроив польские дела, Петр решился продолжать свое путешествие. Выехал он с посольством, но, по своему обыкновению, оставил его в дороге и поехал вперед один.
Остановка в нидерландском городе Саардаме Выехав из Кенигсберга вместе со всем Великим посольством, Петр в очередной раз, теперь уже у реки Липпе, опять оставил его и в лодке спустился далее, пробрался к Рейну и по нему, с восемнадцатью человеками волонтеров, поплыл в Голландию. В первой голландской гостинице русских рассматривали с любопытством, потому что весть о приближавшемся Великом посольстве царя русского уже дошла до Голландии и его там ожидали с нетерпением. Петр по каналам и по рукаву Рейна отправился к Саардаму, или Заандаму, – местечко на северо-запад от Амстердама. |
