— Нет, Леня, идите. Сами тур разберёмся. Свободны. — Бенефициар «Рубина» махнул рукой, отпуская своих верных псов. Очень, кстати было похоже на это. Будто Шереметев-старший — хозяин, а парни из охраны Корпорации — его псы.

— Пап, познакомься. — Никита указал в мою сторону рукой, — Антон Лерманов. Он — племянник Сергея Сергеевича Романовского.

Если бы я в этот момент не наблюдал пристально за отцом Наследника, я бы не заметил, как слегка, совсем чуть-чуть, сузились его глаза. Он словно зафиксировал мое изображение в своей памяти. И, пожалуй, слегка удивился. Видимо, не ожидал от своего сына такой широты взглядов на тех, кого он выбирает в друзья. Насколько мне известно, Корпорации ненавидят Ликвидатора открыто, а тот так же открыто доставляет им различные неудобства. Думаю, Шереметев-старший вряд ли оценил демократичность взглядов Наследника.

— Ах, да…Тот самый…слышали, слышали… — Бенефициар резко сменил направление и вместо того, чтоб обнять сына, как планировал изначально, потому что шёл Алексей Митрофанович в его сторону, широко раскинув руки, Шереметев-старший приблизился ко мне.

Смотрел с интересом, но вежливо. Без высокомерия или чего-то подобного. Можно было бы даже решить, что я ему приглянулся. Можно….Но не нужно. Без всяких способностей, без телепатии знаю, что каждый бенефициар спит и видит Романовского в гробу. А соответственно, всех его родственников тоже. И неважно, насколько близкая степень родства.

— Приятно познакомиться. — Бенефициар крепко, по-мужски, пожал мою руку. — Присаживайтесь.

Он указал в сторону диванов, которые стояли полукругом рядом с большим, просто огромным столом.

— Обычно в это время провожу встречу с советом директоров. Это, конечно, не те директора, как в обычных коммерческих организациях. И совет, конечно, не тот. У нас так называют руководителей всех отделов.

Шереметев- старший говорил это мне. Зачем? Не знаю. Я вообще мало хочу вникать в структуру управления Корпорацией. Даже до встречи с Ликвидатором меня в первую очередь интересовала возможность отменить закон об утилизации псиоников. Но точно не внутренняя система работы Корпораций.

— Кушать хотите? — Переключился, наконец, бенефициар на родного сына. А то я уже начал ощущать какой дискомфорт от слишком пристального внимания.

Мы уселись на один из диванов. Я поелозил по нему задницей, слушая характерный скрип.

— Ага. Кожа. — Ответил Никита на мой незаданный вопрос. А потом посмотрел на отца. — Да. Покушать можно. В ресторан спустимся?

— Не нужно. Зачем делать лишние движения? — Отмахнулся Алексей Митрофанович. — Принесут сюда.

Он вынул из кармана пиджака небольшую рацию. Совсем маленькую, аккуратную. Я бы перепутал ее даже с телефоном, если бы не длинная антенна.

— Обед мне, моему сыну и гостю.

— Будут особые пожелания? — Раздался в ответ приятный женский голос.

— Да. Чтоб нам понравилось. — Отрезал Шереметев-старший, а затем, убрав рацию обратно в карман, уселся, наконец, в кресло, которое собственноручно вытащил из-за стола.

— Хочу видеть вас нормально, а не крутиться на этих диванах, глядя вбок, пока глаза не окосеют. — Пояснил он тот факт, что расположился ровно напротив дивана, где сидели я и Никита.

Наследник, кстати, вообще никакого дискомфорта не ощущал. Он либо без меры наивен, либо очень хорошо притворяется. Я, к примеру, при том, что бенефициар буквально сверкал счастливой улыбкой, чувствовал, как сканируют меня его глаза. Алексей Митрофанович очевидно пытался сообразить, насколько любимым племянником для Романовского является новый друг Никиты, и насколько полезным семье Шереметевых может быть это новый друг. То есть, я.

— Как тебе Новый Питер, Антон? — Алексей Митрофанович изо всех сил продолжал быть гостеприимным хозяином.