– Мара умерла?

– Коронеру придется делать вскрытие, – сказал Норман. – Но следов насилия нет.

Прошла минута, прежде чем Пейдж окончательно уяснила для себя случившееся, и еще минута, прежде чем охвативший ее ужас дал ей возможность говорить.

– Так, значит… значит, вы думаете, что она совершила самоубийство?

– Похоже, что так.

Пейдж отрицательно покачала головой.

– Она не могла. Все, что угодно, только не самоубийство. Нет, я уверена, случилось другое. – Не может быть, чтобы Мара умерла. Пейдж взглянула на дверь, словно надеясь, что виновница трагедии вот-вот ворвется в комнату и спросит, почему в ее кабинете присутствует шериф.

Но в комнату никто не ворвался. Дверь по-прежнему оставалась закрытой, а Норман продолжал настаивать на версии самоубийства.

– Техника испытанная, классическая, можно сказать. Все просто, как яблочный пирог, а также безболезненно.

– Мара не могла покончить жизнь самоубийством, – настаивала Пейдж. – Она была для этого слишком рациональной. У нее было множество пациентов и вот-вот должен был появиться ребенок.

– Она была беременна? – удивился Норман. И его удивление поразило и разозлило Пейдж, поскольку о теле доктора О'Нейл он говорил без всякого удивления. Ее голос приобрел более суровые нотки.

– Она ждала приемного ребенка. Из Индии. Слишком долго, – так сказала она мне, – но она все равно была счастлива. Мы с ней разговаривали позавчера. Она говорила, что индийские власти согласились с ее кандидатурой и что ребенок прибудет примерно через месяц. Она уже приготовила комнату и детскую одежду для ребенка. И всякие детские принадлежности, даже игрушки. Она так его ждала. И казалась очень взволнованной и счастливой.

– А почему через месяц?

– Бюрократизм и проволочки.

– Это ее огорчало?

– Это просто выводило ее из себя.

– Испытывала ли она депрессию по поводу Джон?

– Ну не до такой степени. Если бы она была в отчаянии, я бы знала. Я была ее лучшей подругой.

Норман кивнул. Потом, неуверенно покрутившись на стуле, он предложил:

– Может быть, вы хотите, чтобы тело опознал кто-нибудь другой?

Опять тело. Опять это странное понятие, лишенное души и индивидуальности – полная противоположность тому, кем при жизни была Мара О'Нейл. Пейдж была не в состоянии этого осознать. Смерть Мары казалась ей ошибкой, уродливым проявлением судьбы, кощунством. Она снова ощутила приступ злобы, на этот раз к несправедливости жизни.

– Доктор Пфейффер?

– Все нормально, – справилась с собой Пейдж. – Я поеду на опознание. – Пейдж старалась мыслить рационально. – Но мне придется кое-кого оставить вместо себя. – Она позвонила Энджи, но ничего не сказала ей о том, куда направляется. Сказанное становится реальностью. По той же причине она настояла на том, что поедет за машиной Нормана в своей собственной. Чем меньше она будет принимать всерьез происходящее, – решила Пейдж, – тем меньшей дурой она будет выглядеть, когда весь этот кошмар окажется шуткой.

Она играет сама с собой в странную игру. Она поняла это окончательно, когда вошла в морг. Мару знал весь город, включая Нормана, его заместителя и коронера из судебно-медицинской экспертизы. То, что Пейдж пригласили на опознание, – не более чем формальность.

Смерть выглядела спокойной и тихой. Она придала голубой оттенок коже, которая всегда была розовой.