— Да, только им ничего не достанется. Смотри туда, видишь того однорукого здоровяка.

Каннон кивнула, она его сразу увидела: косматого, рыжебородого, в теплом не по погоде тулупе.

— Видишь, что он делает?

Однорукий грубо расталкивая всех, прорывался через толпу, брал коробки с дарами, а затем шагал к небольшой группе женщин, стоявших и охранявших коробки, которых возле них собралось уже не мало.

— Я думаю, это наша вина, — сказала Каннон.

— В чем?

— В том, что они каждый год до смерти давят друг друга. И вот в этом, — она указала взглядом на однорукого. — Мы неправильно организовываем раздачу даров. Нужно больше пространства, и еще больше шатров. Нужно придумать систему, где бы в одни руки попадал один дар. И где площадки для детей? В прошлом году были площадки для детей!

Каннон принялась озираться, но так и не нашла площадок.

— Рахас! — она подозвала помощника. — Немедленно организуйте игровые площадки для детей с играми и конкурсами. Дети не должны находиться в толпе!

Император усмехнулся и закачал головой.

— Лучше бы помог! — вспылила Каннон.

Император сдержанно, но при этом весьма наигранно кивнул и подозвал старшего Стража.

В очень короткий срок имперские солдаты оцепили в круг несколько площадок, а республиканские волонтеры принялись созывать детей и организовывать игры.

Каннон, смотрела на собирающихся детей, довольная собой и улыбалась.

— Теперь ты успокоилась, и мы можем приступить наконец к делам?

Каннон будто не услышала этого вопроса, а продолжила говорить о своем:

— Может мы вообще зря организовываем благотворительную раздачу даров? — грустно спросила она. — Может это не правильно?

Император фыркнул и рассмеялся:

— Все правильно, дорогая. Мы делаем все правильно. За все нужно платить. Пока они не внемлют словам, которые мы повторяем из года в год, они будут пожинать плоды своей ненасытной жадности. Пятьдесят человек в прошлом году, в этом, думаю, будет больше. Идем лучше в мой шатёр, у нас есть одно дело. Точнее, нас кое-кто ждет.

— Ты о ней? — Каннон кивнула Амару в сторону матери-настоятельницы Навиль, стоявшей возле сцены. Она не могла не обратить внимания на ее нетерпеливый взгляд и фонившую тревогу.

— Я ее пригласил. Точнее она напросилась сама, говорит, что у нее важная новость, и она ее расскажет только нам двоим. Идем же.

Каннон и Амар Самрат направились прочь со сцены к глухому шатру, стоявшему в стороне от толпы в окружении имперских солдат.

— Почему мать настоятельница не рассказала тебе свои новости? Твои поданные тебе не доверяют? — не скрывая издевки, поинтересовалась Каннон.

— Эти полоумные старухи из Накта Гулаад не доверяют никому, — ответил император пропуская Каннон в глубь шатра.

Они вошли внутрь, спрятавшись от шумной толпы и любопытных ушей. Император и Бодхи Гуру тут же сели за стол уставленный фруктами и разнообразными закусками. Каннон снисходительно улыбнулась, продолжив потешаться:

— А ведь когда-то в ордене были самые сильные и мудрые женщины Империи. И почему же ты не берешь все в свои руки?

— Зачем мне это? Чтоб они начали плести интриги у меня за спиной? — оскорбился Амар. — Я и так потратил несколько веков чтоб вытравить из Накта Гулаад слишком уж рвущихся к власти знатных женщин ракта. А сейчас все хорошо. Знати в ордене нет, а монахини ракта служат исключительно моим интересам, хоть настоятельницы и считают иначе. Главную свою функцию они исполняют — фанатично хранят пророчества Ямины и шпионят для меня за кланами.