— В смысле: вымрем? — уточнил Иван.

— Да. А лично ты — от удара сковородкой, — подтвердила Вера и потёрла висок. — После этого распроклятого видения голова болит без остановки и всё время кажется, будто что-то пытается сдвинуться. Словно по всему миру идёт трещина.

— Нет, это у меня сейчас голова треснет, — пожаловался Лифшиц и ткнул пальцем в лоб. — Я — простой еврей и должен находиться где-нибудь в Хайфе. А там, должен заметить, нет никаких драконов.

— Чертовщина, — Кожемякин перестал гладить дракона и тот плюхнулся на пузо. — Ладно, после таких аргументов спорить, как я понимаю, бессмысленно. Однако же, если запрашивать помощь у Центра… Чёрт, не представляю, что и говорить. Если рассказать всё, как есть, могу получить немедленную отставку и большую вероятность отдыха в одном из спецсанаториев. Скажут: прожил Кожемякин долгую и насыщенную жизнь, но видать, чересчур насыщенную. А начать выдумывать, так и под суд загреметь недолго.

— Возможно, ничего выдумывать и не придётся. — Вера внезапно побледнело и её качнуло. Если бы не подоспевший Иван, сестра могла бы и упасть. — То, что идёт, оно уже совсем рядом. Очень близко.

Муа тихо вскрикнула и схватилась за мою руку. Да я и сам уже ощутил это. Точно ты лежишь на берегу моря и волна за волной катятся по твоему телу. Только эти, невидимые волны, катились сквозь. В глазах мельтешили искрящиеся светляки, а в небе мерцало что-то вроде северного сияния.

Лифшиц то ли молился, то ли неразборчиво ругался, а Кожемякин отдавал приказы и приведении всех и вся в полную боевую готовность. Кусака стоял, широко расставив ноги и качал головой из стороны в сторону. В голове дракона слышалось лишь протяжное завывание, вроде как поют шаманы.

Волны бежали всё быстрее и быстрее, а от светляков начинали болеть глаза.

И вдруг наступил день.

12

Сказать, что это было странно, значит ничего не сказать. Самое близкое по ощущениям, это как будто в тёмной комнате кто-то неизвестный щёлкнул выключателем и вспыхнул ослепительный свет. Небо, ещё мгновение назад тёмное и усыпанное звёздами, разом стало ослепительно голубым, с пылающим шариком Солнца в зените. И ещё мне показалось, что время года этого чудесного рассвета, тоже изменилось, смесившись куда-то в сторону середины лета. По крайней мере светило сейчас жарило, как в лучшие летние деньки.

На лицах всех, кто был рядом читалось одно и тоже — удивление. Даже не так: полная оторопь. Да что говорить про остальных, я, хоть и привыкший к происходящим чудесам, тоже ощущал нечто подобное. Но это лишь до того момента, пока не увидел выражение лица Леонида Борисовича. Абсолютное спокойствие, полная сосредоточенность и готовность столкнуться с любой проблемой. Ну даже если из лесу вдруг попрут боевые треножники марсиан. Всё, как обычно. И это отрезвляет.

— Что происходит? — почти выкрикнул Лифшиц. В его голосе звучала натуральная паника. — Чёрт возьми, заберите меня отсюда. Бедный еврей не должен участвовать в дешёвых фокусах. Я такое у Стены не просил.

— Насколько я понимаю, ничего подобного прежде не происходило? — Кожемякин с прищуром уставился на меня. Кивнул. — Понятно. Кто-нибудь вообще может объяснить, что происходит и чем это может нам грозить?

— Я могу, — Муа подняла руку, как это делают дети в школе. От волнения в голосе девушки сильно ощущался акцент и от этого он казался каким-то беззащитным. Похоже сравнение с учеником пришло в голову не только мне, потому что Вера прыснула. — Так наши колдуны устраивают смыкание миров. Обычно это происходит, если готовится крупное вторжение в другой мир.