– Плохо выглядите, тетя Поля. Советую вам сменить место работы, неприятности поджидают вас именно там.

С работой у нас в городе туго, поэтому моя двоюродная тетя от горя побледнела как полотно и стала выглядеть еще хуже. С одной стороны, моим пророчествам никто не верит, с другой – они всегда сбываются. Несчастная всерьез задумалась: как быть? Остаться нищей, то есть пойти на биржу труда, или умереть от неизлечимой болезни? Какие такие неприятности я имела в виду?

А я тем временем занялась братом:

– Я слышала, ты дачу достраиваешь, Савва. Вчера во сне я видела пожар. И вот, пожалуйста! Встречаю тебя! К чему бы это?

Мой многоюродный брат стал одного цвета со своей мамой, то есть тоже побледнел. Таким образом я взяла их тепленькими:

– Если интересны подробности, я сегодня зайду. Давно мы не общались, а ведь как-никак родня!

Люди, которые живут в провинции, не только милые и добрые, но еще и очень тактичные. Это москвичи мгновенно отшивают непрошеных гостей:

– Извини, у меня другие планы.

Провинциал так никогда не скажет, тем более родственнику. Родственные чувства для него – святое. Моя тетя не нашлась что сказать, кроме:

– Ну что ж…

И в три часа дня меня ждал жареный гусь. Таким образом они пытались задобрить судьбу в моем лице. Вдруг я передумаю? Все знают: когда я наемся до отвала, мои предсказания делаются не такими уж мрачными. Я начинаю видеть не только глобальные катастрофы, но и свет в конце тоннеля. Я так и сказала, глядя на гуся:

– Если у вас, тетя, сменится начальник, то проблемы, быть может, сами собой рассосутся.

А когда подали шарлотку с антоновскими яблоками, обрадовала брата:

– Может быть, в моем сне горела соседская дача, не твоя. Ваши дома ведь близко друг к другу стоят. Участки-то крохотные, всего по шесть соток. Но ты на всякий случай бди.

Они оба улыбнулись: отлегло! А моя мама сказала:

– Вечно ты придумываешь, Аня.

Вот до чего дошло! Родная мать тоже стала звать меня Аней! Зачем тогда дала мне это красивое редкое имя? Я так и спросила ее по дороге домой.

– Время было такое, – развела руками она. – Все тогда так называли своих детей. Подружка назвала дочку Анфисой, ну и я тоже. Показалось – это красиво.

– А сейчас уже не кажется?

– Аня-то к сердцу ближе. Как-то роднее звучит. А? Дочка?

– Но почему не поступить по-другому? Сделать не так, как все, а как тебе хочется? Взяла бы да назвала меня Аней всему городу назло.

Она задумалась. Признаюсь: мои вопросы зачастую ставят людей в тупик, не только мою маму. Пришлось ответить самой:

– Я поняла: вы сами не знаете, чего хотите. Нет у вас никаких своих желаний, потому что страшно. Все ваши желания – быть как люди. Или не хуже людей. Мне интересно, кто тот человек, на которого все равняются? Эталон, мерило, точка отсчета. Аксенкин? Мэр города? Директор школы Борислав Семенович? Кто он?

– Анечка, что с тобой? – заволновалась мама. – Почему ты так нервничаешь?

– Мне просто интересно. И непонятно. Как можно всю жизнь прожить с оглядкой на людей? Делать не то, что тебе хочется, а лишь то, за что нельзя осудить. То есть ничего не делать. Есть, пить, спать, ходить на работу, которая вся – сплошная скука. Отбывать повинность, одним словом. Вот как так можно?

– Это потому, что ты почти десять лет прожила в Москве, – грустно сказала мама. И добавила: – Но там тебе тоже не понравилось.

– Я по крайней мере живу. Ищу себя, пробую.

– Да тебя весь город называет сумасшедшей, – не удержалась она.