И он выиграл, добился редчайшего для российских литераторов успеха — материального. Его творчество стало его собственным бизнесом. Кирилл Ракитин зарабатывал деньги, не сравнимые, конечно, с доходами банкиров — соседей по поселку, а может быть, и сравнимые, неизвестно. Ведь считать чужие деньги — это дурной тон. Во всяком случае, его творчество позволило ему приобрести дом в закрытом поселке для банкиров и лиц с неафишируемыми доходами. Оно же позволило Ларисе получить любимую игрушку, светскую жизнь.

Во всей его продуманной до мелочей карьере был только один сбой: максимально удачный результат превзошел все — и его ожидания, и предположения, и мечты.

Над последним романом Кира Крутого с самого начала витало слово «Голливуд», и хотя все держалось в глубокой тайне, слухи о продаже прав просочились даже сквозь таинственность, которой окружил себя Кирилл. Между прочим, каждому известно, сколько стоят проданные в Голливуд права, — миллион долларов.

Синий «фольксваген» осторожно пробирался по ухабистой дороге. По сторонам беспорядочно раскинулся поселок — разноцветные домики перемежались полянками и низким леском. На выезде из поселка, сразу за мостом, перегораживающим небольшую речку, они увидели голосующую девушку. В ногах у нее лежал рюкзак с яркой детской картинкой.

— Ни в коем случае не останавливайся, — велела Аврора, — на дорогу выставляют подсадную утку, а за уткой всегда прячутся бандиты... Я про это читала!

Племянник послушно проехал мимо девушки.

— Ты что, не слышишь, что я говорю?! Остановись немедленно! — тут же скомандовала Аврора. — Нужно взять девочку!

Племянник дал задний ход.

— И имей в виду, я категорически запрещаю тебе подвозить незнакомых людей, — верещала Аврора, открывая девушке дверь. — Садитесь к нам, дружочек. Чем мы можем быть вам полезны?

— Мне в коттеджный поселок «Мой рай», — резким голосом с вызывающим провинциальным говором сказала девушка, пристраивая рюкзак в ногах Авроры.

— Да? Приятное совпадение! Мы направляемся туда же, — отозвался Б. А.

Девушка молчала, и молчание ее было не застенчивым, а почему-то тяжелым.

— Как вас зовут, прекрасная незнакомка? — поинтересовалась Аврора, искоса взглянув на девушку.

Девушке на первый взгляд было лет двадцать. Широкие плечи, крепкие, толстые в щиколотках ноги, которые она немедленно дала рассмотреть Авроре, заняв ими все имеющееся пространство. Было бы несправедливым сразу же решить, что она была недостаточно хорошо воспитана, — бывают такие девушки, у которых независимо от воспитания слишком много ног. Черные жирноватые волосы, нечистая кожа — нет, про нее нельзя с уверенностью сказать «прекрасная незнакомка»... «Но, пожалуй, ей меньше двадцати, — подумала Аврора, — глаза совсем ребячьи».

— Катя, — ответила девушка и, замолчав, так напряженно уставилась в окно, словно прикидывала, а не выскочить ли ей из машины посреди лесной дороги.

...Катя действительно обдумывала, не выйти ли ей тут, в лесу. Пока не поздно. Но, с одной стороны, она

уже здесь, и все ее будущее зависит от того, как она себя поведет. С другой стороны, было же у нее какое-то прошлое — и в этом прошлом ей было неплохо, не так уж плохо, почти совсем неплохо.