Со всем этим Газ мог справиться и сам, но старый Роб любил ему помогать. Старик знал, что его единственная дочь, Эбигейл, звонит Газу раз в неделю, дабы получить отчет о том, как поживает ее папочка. Так что Симмонс хотел, чтобы Газ сообщал ей: он находится в такой же отличной форме, как и в тот день, когда Газ переехал к нему жить. Но даже если б звонки Эбигейл не были непременной частью их совместной жизни, Газ подозревал, что старый Роб все равно настаивал бы на том, что он должен помочь. С самого начала это было тем непременным условием, на котором он согласился допустить постороннего в свой дом.

После смерти жены Роб в течение шести лет жил один, пока его дочь не решила, что он стал все забывать. Ему необходимо было два раза в день принимать лекарство; кроме того, существовала опасность, что он может неожиданно упасть, а рядом никого не окажется. Эбигейл объявила, что ей нужен кто то, кто будет ухаживать за папочкой, и когда Роб оказался перед выбором – или разделить свой дом с одним из тщательно подобранных незнакомцев, или переехать из Ладлоу к Эбигейл, ее четырем детям и мужу, которого он невзлюбил с того самого первого раза, когда тот показался на пороге дома, чтобы пригласить его единственную дочь в клуб в Шрусбери, он ухватился за идею компаньона, как за спасательный жилет.

Газ Раддок – при рождении ему дали имя Гэри – оказался этим самым компаньоном. У него была еще одна работа в качестве полицейского общественной поддержки  в Ладлоу, но этим он занимался в основном в течение дня, а так как при обходе своего участка пользовался велосипедом, на манер бобби  из 20 х годов, то легко мог в случае нужды навещать старого Роба и днем. Для Газа возможность такого совмещения была просто идеальной – муниципальная зарплата была нищенской, а совместное проживание с Робом в качестве его компаньона давало ему не только крышу над головой, но и небольшой доход.

Когда Газ уже протирал сушилку, а Роб раскладывал полотенце на вешалке над плитой, где оно должно было высохнуть, зазвонил мобильный Газа. Тот посмотрел на экран, чтобы выяснить, кто звонит, но, заметив взгляд, который Роб бросил на него, решил проигнорировать звонок. Они жили вместе достаточно долго, так что Симмонс знал, что должно последовать за звонком. Вечерний звонок обычно означал нарушение всех их планов.

– Сейчас уже начнутся «Танцы со звездами», – напомнил Роб, называя свою любимую телепередачу. – А по Скай  будет фильм с Клинтом Иствудом. Тот, с чокнутой женщиной.

– А разве они не все чокнутые? – Газ решил не брать телефон, а подождать сообщения. Сейчас главным для него было усадить Роба перед телевизором с пультом управления в руках.

– Ну, не так, как эта, – ответил старик. – Это про ту девицу, которая хочет, чтобы для нее по радио передали песню. Да ты знаешь этот фильм. А потом она решает, что Клинт Иствуд ей подходит – то ли у них что то уже было или что то в этом роде, я уже не помню, но только мужчины становятся дураками, когда дело доходит до женщин, как думаешь? – и она проникает к нему в дом и режет в клочья его одежду.

– «Сыграй мне перед смертью» , – подсказал Газ.

– Так ты его помнишь?

– Еще бы. После этого фильма я вообще не могу смотреть на женщин.

Старый Роб рассмеялся, но его смех быстро перешел в кашель, который не понравился Газу. Симмонс курил до семидесяти четырех лет, пока ему не сделали коронарное шунтирование четырех сосудов, после чего он наконец решил отказаться от зелья. Но это не значило, что после шестидесяти лет курения у него не могли развиться рак или эмфизема.