— Тони рассказала мне, как вы добры к нам, — глубоким голосом произнес маркиз. — Не могу найти слов, чтобы выразить вам свою благодарность.

— Я лишь хочу, чтобы Тони была счастлива, — ответила Латония.

— Я тоже, — отозвался маркиз. — Однако, мне кажется, вы понимаете, что я не могу расстраивать отца, когда он так тяжело болен.

Они уселись на поваленное дерево и долго беседовали. По дороге домой Тони воодушевленно спросила Латонию:

— Ну, что ты о нем думаешь?

— Мне он показался очаровательным, — ответила Латония. — Как раз такого человека я хотела бы видеть твоим мужем.

Тони радостно вскрикнула:

— Я знала, что ты это скажешь, Латония! Я люблю его и буду ему хорошей женой. Даже больше — я буду очень хорошей герцогиней, куда лучше, чем его мамаша с носом-картошкой.

— Так нельзя говорить, — быстро прервала ее Латония.

— Она умерла, и поэтому Айвену я никогда не скажу ничего подобного, — ответила Тони. — Но ты не хуже меня знаешь, как плохо она относилась к маме после того, как герцог поссорился с папой. Когда в Хэмптон-Тауэре приезжала королева, герцогиня нарочно вычеркнула мамино имя из списков людей, которые должны были быть представлены ее величеству.

— Забудь об этом, — сказала Латония. — Не расстраивай маркиза напоминаниями о прошлом. Думай о будущем.

— Этим я и собираюсь заняться, — произнесла Тони. — Мое будущее с ним, потому что я люблю его, а он любит меня.

Именно в этот момент Латония отбросила все колебания и дала себе слово преодолеть любые трудности, лишь бы Тони вышла замуж за маркиза.

И все же, когда они доехали до Лондона и остановились в дорогом отеле, где Тони уже заказала номера, у Латонии пересохло во рту и сердце бешено колотилось. Впрочем, времени на переживания не оставалось, потому что, как и ожидалось, маркиз пришел в ужас, узнав, что Тони собирается возвращаться в почтовой карете.

— Я возьму экипаж, чтобы выехать из Лондона, а за городом меня уже ждет Айвен. У него закрытая карета, так что никто не увидит, как мы вернемся в поместье. С этой минуты я становлюсь мисс Латонией Хит, а ты — достопочтенной Латонией Комб, не забывай об этом!

— Латонией? — переспросила Латония.

— В письмах маме и папе дядюшка Кенрик всегда называл меня Латонией. По-моему, имя Тони он считает чересчур легкомысленным. В общем, тебе не придется соображать, к кому он обращается, когда говорит с тобой.

— Хорошо, что ты мне сказала, — согласилась Латония. — Прошу тебя, дорогая, перед тем как уезжать, скажи мне все, что я должна знать.

— Я могу сказать тебе только «спасибо» и «я тебя люблю», — ответила Тони. — Как только я выйду замуж, я дам тебе телеграмму, и ты сможешь вернуться домой.

— Да… конечно.

— Я изложу это так, чтобы никто посторонний не смог догадаться, в чем дело.

— Хорошая мысль, — согласилась Латония, — потому что тогда я смогу выбрать наиболее подходящий момент, чтобы сказать твоему дядюшке правду.

При этих словах она вздрогнула, подумав, что это будет очень нелегко и неприятно, и жалобно сказала:

— Прошу тебя, Тони, поторопись со свадьбой! Ужасно жить в постоянной лжи, и я даже боюсь думать о том, как разозлится твой дядюшка, обнаружив, что я обманывала его.

— Он будет сердиться только на меня, — успокоила ее Тони, — но меня-то рядом не будет.

— Зато я буду, — пробормотала Латония.