|
Просыпаться Треми не желал. Брюнет боролся с банкой, толстяк с сомнением взирал на его вихляющуюся фигуру. На обалдевших уголовников никто из пришельцев не обращал никакого внимания. — Какого... вашу... здесь происходит? — первым пришел в себя Автандил. — Вы кто такие?.. И какого ... здесь потеряли? Жить надоело? Все остальные господа резко выдохнули, а кто-то даже нервно хихикнул: гневная, хорошо понятная речь вернула им способность соображать. Все хорошо, все продолжается, это не полиция, это какие-то хулиганы, которым крупно не повезло. А то, что у одного их них ЧЕТЫРЕ руки, так это фокус такой. Хе-хе-хе... Тем более что... Воздух в зале на мгновение подернулся странной рябью и тут же снова стал прозрачным. Пьянтриковский снова посмотрел на подозрительного здоровяка и убедился, что у того ДВЕ руки. Две! Уф... У страха глаза действительно велики. — Что, спрашивается, наши телохранители делают на улице? — пробормотал Автандил. — Поубиваю скотов! — А вы чего заткнулись, кретины? — прикрикнул другой бандит на пришельцев. — Ну-ка колитесь, кто такие? Нежданные гости переводили ошарашенные взгляды с одного уголовника на другого так, словно только что заметили их. — Чего молчите? — Инга! — завопил толстяк. — Инга!! В дверях зала появилась тоненькая рыжая девушка, которую обнимал за плечи короткостриженый парень. — Ну, чего тебе? — Инга, ты же сказала, что навела морок! — Я навела. — Они нас видят!! — Толстяк трагически обвел рукой бандитов. — Эти уроды нас видят! Что ты наделала? — Ты кого уродом назвал, пузо?! — Опс! — Рыжая слегка покраснела. — Я... я, если честно, навела морок на тот зал, где должна была висеть картина... я... — Но мы же оттуда ушли! — Толстяк проигнорировал оскорбление кого-то из бандитов, все его внимание было сосредоточено на Инге. Девушка растерянно оглядела уголовников, Пьянтриковского, картину на треножнике и наконец остановила беспомощный взгляд на своем кавалере. — А надо было предупреждать! — взял слово короткостриженый. — Взяли моду шляться по всему музею! Что, Инга должна за каждым из вас бегать? У нее своих дел полно! — Вы о чем базарите, лохи? — Да заткнись ты! — Знаем мы ваши дела! — Не надо было тискаться по углам! — Я девушку в музей привел! — Между прочим, впервые в жизни, - быстро вставила Инга. — Мы смотрели картинки!! — Да я вас перестреляю к ядрене-фене! Давид Давидович вытирал быстро потеющий лоб то одной, то другой рукой: — Господа, пусть кто-нибудь позвонит телохранителям! Пора заканчивать этот балаган! — О-о! «Вспышка стр-р... асти»! Все резко замолчали. В наступившей тишине очнувшийся Захар оттолкнул Мубу и подошел к треножнику. — Великая кар-рт... ина. Он покачнулся, схватился рукой за треножник и отыскал глазами Ингу: — Дор-рог... ая, для тебя: Как поднимающийся с озера туман, Печально тает в небе бесконечном, Я растворяюсь в восхищенье к вам, К глазам, таким изысканно прелестным... — Что они там делают? — спросил Крутополк. Гореслав, отправленный посмотреть, что происходит в зале, задумчиво почесал подбородок: — Кровосос читает Рыжей стихи. — А челы? — Слушают. Крутополк покосился на хмыкнувшего Велемира и решил: — Подождем. В отличие от пьяной компании люды не забыли включить наводящие морок артефакты и теперь, не видимые никому, спокойно разместились в соседнем зале. Несколько позже, во время предварительного следствия, и даже на суде, и даже еще позже, на каторге, Давид Давидович не уставал повторять, что пьяный поэт специально отвлекал внимание бандитов, дабы дать возможность своим дружкам подготовить захват. |
